— Не подходи, колдун! — визжал он. — Не то прирежу девку!

Ну да, щас. Короткий выпад энергии — и ноги его подогнулись, словно их подкосили. Еще один мой беззвучный приказ — и вот он полностью парализован.

— Говорила же вам, — раздался спокойный голос Ульяны, — что нельзя хозяйское трогать! Дурачье вы все, дурачье!

Окинув взглядом парализованных бандитов, способных теперь только скулить и пускать слюни, и вполне удовлетворившись этим зрелищем, я повернул к выходу, попутно ударив тонким лучом молнии по веревкам на запястьях девушки.

— Вставай, что ли. Хватит тут валяться! — строго приказал я Ульяне.

Она, потирая натертыми веревками запястья, медленно поднялась. Взгляд ее был более чем красноречив: смесь благоговейного ужаса и безграничного, почти религиозного восторга.

— Пойдем отсюда, — я взял ее за руку. — Приличной девушке тут не на что смотреть.

Мы молча спустились с чердака, оставив за спиной три парализованных, мычащих тела. Выйдя на свет божий, я оглядел Ульяну. Не найдя заметных повреждений, приказал:

— Сбегай к ближайшему городовому. Скажи, на чердаке шум и драка. Кажется, грабители ворованное делят!

Дальнейшее было предсказуемо. Когда через четверть часа на чердак, громыхающими сапогами и саблями, ворвались городовые во главе с околоточным, они застали странную картину. Трое известных во всей округе головорезов — Пашка Кривой и его банда. И никто из них не смог ничего толком объяснить: на все вопросы они только мычали что-то нечленораздельное.

— Перепились, сволочи, до белой горячки, — сплюнул усатый, узнав в них давно разыскиваемых налетчиков, державших в страхе не один квартал имперской столицы.

Городовые, кряхтя, поволокли парализованные тела вниз. Никто так и не понял, какая именно «белая горячка» скрутила троих здоровых мужиков. Но дело было закрыто, грабители — пойманы и отправлены по принадлежности — дожидаться суда и неизбежной каторги, а я и моя служанка уже вернулись обратно — на Невский.

* * *

Из-за всех этих перипетий я здорово опоздал сегодня на службу. Когда я явился-таки к Шувалову, он даже выразил мне «свое неудовольствие».

— Вы опоздали, Михаил, — без предисловий произнес он. — Занятия должны были начаться час назад. Я не терплю непунктуальности ни от кого! Надеюсь, у вас была веская причина…

Я молча подошел к его столу. Усталость от погони сменилась холодным раздражением. Тоже мне, моралист нашелся!

— Причина была, граф, — ответил я. — Ее звали — вооруженные налетчики.

Брови Шувалова поползли вверх.

— Просто, пока я отсутствовал, мою квартиру ограбили, а служанку похитили с целью выкупа, — сухо доложил я. — Мне пришлось потратить некоторое время, чтобы вернуть свое имущество и навести порядок.

Шувалов уважительно посмотрел на меня.

— Где они сейчас? — уже другим тоном спросил он.

— В полицейском участке. В состоянии, не располагающем к светской беседе.

Шувалов нахмурился.

— Вы уверены, что это происшествие не связано с вашим Даром?

— Думаю — нет. Обычный разбой. Бывает!

Граф стал еще мрачнее.

— Вы слишком легкомысленно к этому относитесь, сударь! Я не хочу потерять самого ценного агента в какой-то глупой разборке с разбойниками!

Я молчал, принимая упрек.

— Знаете, граф, я думал об этом всю дорогу сюда, — сказал я. — Анализировал все свои промахи. Такие события, сами понимаете, располагают к некоторому переосмыслению своей жизни. И я кое-что вспомнил: похоже, и вы, и я допустили ошибку. Глупую, очевидную и очень крупную. Кажется, мы кое о чем благополучно забыли в суете последних дней.

Шувалов напрягся.

— Граф, — мой голос стал жестким, — позвольте задать вам вопрос сугубо профессионального толка. Какие меры были приняты вами для охраны и наблюдения за аномалией на Выборгской стороне после того, как мы забрали Никишина?

— Разве там такая же аномалия, как в Кунгуре? — удивился он. — Я думал, опасность там в разы меньше.

Черт. Так я и думал!

— Ну, как я понял, никаких! — с ледяным спокойствием произнес я. — То есть, другими словами, здоровенная прореха прямо у нас в городе, невдалеке от дворца Его Императорского Величества, осталась без присмотра.

— Проклятье! — Шувалов ударил кулаком по столу, и чернильница подпрыгнула. — Я не мог просто выставить там пост Комитета! Это секретная структура! Появление наших людей на территории, подведомственной городской полиции, вызвало бы тысячу вопросов, бумажную волокиту, доклады на самый верх! Из-за малости, я не посчитал риск раскрытия нашего Комитета оправданным. Я поступил, как положено по уставу. Передал дело в ведение полицмейстера с рекомендацией «усилить патрулирование».

— И что полицмейстер? — спросил я, хотя уже знал ответ.

— А что полицмейстер⁈ — огрызнулся Шувалов. — Для него «странные огоньки» и «блуждающие тени» — это пьяные бредни рабочих! Он передал рапорт начальнику участка, тот, я уверен, околоточному надзирателю, а тот, вероятно, до сих пор ищет писаря, который согласится завести дело на призрака! Бюрократия — это болото, Михаил. Она топит все. Но неужели все там так опасно? — все еще цепляясь за призрачный шанс моей ошибки, переспросил он.

Я смотрел на него, и во мне закипала холодная, тихая ярость.

— Граф, — сказал я медленно, чеканя каждое слово. — Прореха в мироздании — это не «бюрократическое дело». Она не ждет, пока найдут писаря. Каждую минуту, что мы здесь ведем светские беседы, она растет, расширяется, превращаясь в потенциальный Прорыв. А кроме того, там теперь полным-полно этой нечисти. Прореха на заводе — точно такая же, как в Кунгуре. Просто из-за действий Никишина не выросла еще. Но сейчас… Пока я пытался чему-то научить наших подопечных, пока спасал свою служанку от местных ублюдков, оно там плодилось, беспрепятственно проникая из чужого мира!

Больше не пытаясь оправдываться, граф тупо смотрел перед собой.

— Ваше сиятельство, вы понимаете, что даже слабая прореха, брошенная без присмотра рядом с работающим заводским генератором, который фонит энергией, как маяк в безлунную ночь, за неделю полного, абсолютного покоя накопит критическую массу для прорыва! Когда Император приезжает в город?

— Через несколько дней! — глухо произнес граф.

— Похоже, его ожидает сказочный прием: стоящая на ушах столица на военном положении!

Услышав это, Шувалов вскочил на ноги.

— Довольно! Занятия отменяются, — приказал он, натягивая лайковые перчатки. — Все отчеты — потом. Мы едем туда. Немедленно. Пока еще есть, что спасать!