Мэд улыбнулся ещё шире. Он заговорил, сначала медленно, тщательно подбирая слова. Но это чувство скованности быстро прошло. Молодой гоп говорил и говорил, чувствуя, как с каждым словом груз, висящий на сердце, становится чуточку легче. Конечно, полностью осторожность и подозрительность Мэд не забыл, поэтому имя Ширен не упоминал, лишь описывая её характер и положение. Однако, для Жафа это не имело никакого значения. Похоже, лубасири действительно пожил на свете, потому что ситуацию раскусил с полуслова. Дождавшись, пока Мэд закончит свою историю, лубасири откинулся на спинку стула и медленно протянул:

— Да-а-а, такого идиота мне давненько видеть не приходилось!

Ожидавший сочувствия, слов о том, что все бабы стервы, что будет ещё любовь и всякие такие бла-бла-бла, Мэд растерялся, услышав такое. Будь он трезв, то наверняка разозлился бы и, возможно, полез бы в драку. Однако, опьянение сыграло свою роль. «Взорваться» праведным гневом Мэд не успел, потому как Жаф продолжил:

— Ты признался в любви чистокровной, причём, если я правильно понял, ещё и своей начальнице? Действительно, полный идиот!

В принципе, Макс и сам считал, что совершил глупость, признавшись Ширен, но всё равно слышать подобное от чужого человека было несколько… неприятно.

— Но я…

— О чём ты думал вообще, парень? Разве ты не знаешь, как к вам, гопам, относятся? Вы же вроде второго сорта. Некоторые даже дроидов больше ценят, чем вас. А если добавить к этому её более высокий статус… Нет, любовь действительно делает даже лучших из мужчин круглыми дураками!

Мэд насупился. Раздражение начало пробуждаться в нём, пока медленно ворочаясь на дне сознания, но грозя вскоре прорваться наружу. А Жаф спросил, будто не замечая нахмуренного лица собеседника:

— Ты её действительно любишь? Вот прямо сильно-сильно?

— Конечно! — горячо выкрикнул Мэд, забыв, где находится. — Что за дурацкий вопрос?

— Тише-тише, не кричи так. Понял я. И что дальше делать думаешь?

— В смысле? — окончательно «поплыл» молодой гоп. — Я же…

— Что? Признался в любви, получил по роже — и всё? Лапки кверху, залиться одконой и жалеть себя до конца дней?

Мэд пожал плечами. Что тут можно сказать? Примерно такой план и был в его голове. Другого варианта поведения несчастному влюблённому никак не придумывалось. Ширен отвергла его, а другой причины жить, кроме как рядом с ней, у него не было. А вот у Жафа явно имелась.

— Дурак! Любовь — это война! Если любишь по-настоящему, то ты должен сражаться за свою избранницу!

Сражаться за Ширен? О чём вообще говорит этот сумасшедший?

— Но как…

— Как? Да уж не распевая сопливые песенки под окном, конечно! Если ты правильно описал свою зазнобу, её таким не проймёшь.

— Что же делать?

— Ты должен стать лучше её! Говоришь, она рулит бандой? Значит, создай свою. Сделай её самой крутой в трущобах! Докажи, как она ошибалась, отшив тебя! И тогда она не станет отсылать тебя прочь, как молочного хундо!

Жаф опрокинул в рот очередную стопку, выразительно уставившись на Мэда. Гоп же, поразмыслив над неожиданным предложением, попробовал возразить:

— Но я не умею… В смысле, я же не командир, не вожак. Я как-то один больше…

— Один? Ладно. Не хочешь становится главарём, стань самым крутым наёмником! Уж на такое-то ты способен? Ради любви? Или дальше соплей дело не пойдёт?

Мэд сжал кулаки. Решимость просыпалась в нём, продираясь через паутину разочарования, сердечной тоски и опьянения.

— Я сделаю это!

— Вот и отлично! Давай выпьем за это!

Мэд посмотрел на стопку перед собой. Пить совершенно не хотелось. Он покачал головой и спросил, глядя на собеседника:

— Спасибо за совет. Кстати, не подскажешь ещё, куда мне идти, чтобы стать наёмником?

Теперь пришла пора удивляться лубасири. Он завис на секунду, а затем оглушительно расхохотался.

— Какой горячий парень! Подскажу, только сначала позови официанта. Эта бутылка уже пуста, а разговор, вижу, ещё не закончился. Если пить не будешь и хочешь начать путь к славе и богатству прямо сейчас, то рекомендую заказать «Айсберг». Тебе это совершенно точно пригодится!

Мэд широко улыбнулся. Махнув рукой официанту, он медленно выдохнул. Жизнь перестала казаться чёрной и беспросветной. Теперь у него снова была цель в жизни. Цель, которой он достигнет невзирая ни на что!

Часть 02

24 июня 1 года, поздний вечер

«Айсбергом» назывался специальный коктейль, приводящий пьяного клиента в состояние, близкое к нормальному. Ударная доза тщательно подобранных химикатов ударила по голове не хуже бейсбольной биты, стоило только Мэду сделать первый глоток белого, чем-то похожего на молоко с пенкой, коктейля.

Потеря сознания продлилась всего мгновение, а потом пришёл жуткий холод. Мэд за одну секунду превратился в кусок полностью промороженного мяса. Молодой гоп мог бы поклясться, что чувствовал, как кровь в его жилах превратилась в лёд. Он даже слышал шуршание кристалликов, пытающихся протиснуться по узким капиллярам. Ощущение холода продержалось не дольше трёх ударов сердца. После чего по телу прокатилась волна испепеляющего жара. Мэд был готов заорать от резкого перехода, но дыхание пресеклось, настолько мощным было воздействие.

Жар схлынул так же быстро, уступая место приятной прохладе. Гоп медленно выдохнул, прислушиваясь к ощущениям. От многодневной пьянки не осталось и следа. Он чувствовал себя бодрым и полным сил, будто только что проснулся после десятичасового или даже двенадцатичасового сна.

Вот в таком «боевом» состоянии Мэд и отправился на Биржу наёмников. Беседа с Жафом оказалась крайне продуктивной. Гоп и не подозревал, что в Трущобах настолько развит институт отморозков, готовых убивать и совершать другие противоправные действия за деньги. Более того, оказалось, что у наёмников имеется ещё и собственный рейтинг! Всякая удачно выполненная акция добавляла тебе очки, поднимая выше. А всякий провал, если не заканчивался, конечно, гибелью, приводил к потере и опусканию на «дно» списка. Рейтинг был не только способом показать остальным, насколько ты крут, но и своеобразным индикатором для заказчиков, которые судили по нему о том, насколько хорош тот или иной наёмник. Имена первой десятки рейтинга были известны практически каждому жителю Трущоб, а то и верхних кварталов. Тот факт, что Мэду до этого дня не было известно об этой стороне жизни Трущоб, объяснялся только тем, что молодой гоп