– С-с-сука! – Я морщусь, мотнув головой, и… ловлю заинтересованный взгляд Львова.

Твоих рук дело, княжич?

Всех аристо Палей разогнал, и теперь Львов сидит на трехметровой стенке в гордом одиночестве. Руки расслаблены – никаких плетений. Плетений нет, а магическое давление – есть! А ты у нас кукловод, парень? В смысле менталист.

Второй дар, значит. В этом мире и первый-то редкость. Только у аристократов проявляется, да и то не у каждого. Так что по здешним меркам Алексей Львов – гений в квадрате.

Хочешь по-плохому, княжич?

Сопротивляться подобному нас учили ещё в школярке. Надо перегрузить свой разум какой-то мыслью, которая будет бесконечно крутиться в голове. При попытке надавить менталом в мага-телепата отскочит ровно то, на чём ты сам зациклился. Такой вот блок. И для этого гадёныша у меня есть кое-что интересное.

Ползу дальше, бурча себе под нос:

– Не думай о сиськах Теи… Кругленьких и мягких, с розовыми вершинками. Не думай о сиськах Теи… Не думай…

Через три минуты в голове не остаётся ничего кроме божественных округлостей.

Защита это простая, но действенная. И без капли магии. Сильный менталист такой блок пробьёт за полминуты, но где ты тут его найдёшь – сильного?

А слабому, как этот Львов, попытка прощупать чужой разум отлетит немедленным желанием загнуть богиню-развратницу прямо здесь и сейчас. И, соответственно, крепким таким стояком.

Стискиваю зубы от очередной ментальной атаки, жду…

Львов минуту медлит, а потом буквально скатывается со стенки. Несётся к брусьям и начинает активно делать махи с перехватом рук.

Подействовало? Держи, княжич, мне не жалко.

Теперь застрявшая в башке картина мягкой, беленькой и любящей хороший трах богини любви тебе ещё пару ночей спать не даст. Смотри, ладони в кровь не сотри.

* * *

После драки с мажорами я взял за правило каждую ночь два часа медитировать. Вот и сейчас. Казарма уже сопит во все пятьдесят восемь дырок, а я пытаюсь работать с источником. Повторения случившегося не хочется совсем. Пока тьма во мне молчит и даже немного слушается, но кто знает, что случится, потеряй я контроль?

Зато теперь я знаю, как выпустить тонкую нить-удавку. Запомнил плетение, которым чуть не придушил Палея. Правда, толку в нём мало. Добивает всего на пару метров. Можно влить в него больше силы – но тогда нить становится толстой, и её слишком хорошо видно. А я вовсе не хочу афишировать свои навыки.

Ещё я немного работаю со своими пауками. Вот нравятся они мне!

Вызвать иллюзию. Наполнить её тьмой. Просчитать градиент снижения управляемости тварей в зависимости от расстояния. И определить дальность их автономности. Потому что чем пауки от меня дальше, тем они слабее. Управляемость тоже падает. В какой-то момент я теряю с ними связь. А это плохо, потому что каждый раз, отдавая часть себя, тьма волнуется. Словно хочет получить что-то взамен.

Не могу ж я сожрать аристо в казарме? И без того после той драки парни косятся на меня так, будто у меня отросла третья нога.

Впрочем, последнее не так далеко от истины. Токсин сказал, что тогда мои глаза налились тьмой. А ещё ему стало так холодно, словно рядом вот-вот откроется разлом.

Какая-то связь между тем странным котом и тьмой точно есть. Но где я и где тот кот… Думаю, больше я его не увижу.

* * *

Просыпаюсь от адской боли в голове. Из-за искр в глазах не сразу понимаю, какого бегемота вообще случилось.

– Су-ука… – шепчу сквозь зубы, пытаясь понять, не перебудил ли всю казарму. Вокруг тишина.

Тут до меня доходит, откуда эта боль. Да вы охренели, что ли, каннибалы хреновы? Опять какая-то зараза пытается шарить в моих мозгах, которые вот-вот сплавятся, потому что давление нарастает. И нет, это не Львов – у того силёнок не хватило бы…

Внезапно понимаю, что давление очень знакомое. Вот не зря его вспоминал! Кошак тот туманный припёрся. В такую даль за мной рванул – не поленился. Вот паршивец целеустремлённый! Знать бы ещё, в чём его цель заключается. Будто мне одной геморройной шишки в виде божественной руки мало…

Сейчас котяра явно тусует где-то рядом. Буквально под окнами казармы. Пытается вытащить меня из казармы очарованием. И отчего-то мне кажется, что его прежнее предложение «накормить и спасти» трансформировалось в злобное «щас я тебя сожру».

Боль не отпускает. Видимо, кот врубил свою «очаровалку» на полную мощность. Он гораздо хлеще Львова, и если я не отреагирую – мозг, наверное, вытечет из ушей.

Кстати… откуда в этом слабомагическом мире такая сильная зверюга? От меня до стены метров десять, никак не меньше! А менталом добивает – мама не горюй!

Но чтобы его шибануло откатом печати – надо, чтобы он попытался меня не только очаровать, но и укусить. По крайней мере так было в прошлый раз.

– Чего шумишь? – поднимается от подушки сонная голова Токсина.

– Отлить надо.

– Там Сучкин сегодня в каптёрке, увидит – вой подымет. Скажет – хоть обоссысь. Хочешь, вместе пойдём? Двоих сразу не развернёт.

– Сам справлюсь. Ещё поглядим, кто там обоссытся.

Натягиваю штаны и берцы. С котом надо разобраться. Сейчас или от боли лопнут мои мозги – или лопнет эта вконец охамевшая телепатическая зверюга. Особо опасной в прошлый раз она мне не показалась.

Вылетаю в коридор и… сталкиваюсь взглядом с мерзкими глазёнками Сучкова-Сучкина. Не повезло. Спать он не ушёл и явно ждёт кого-нибудь из кандидатов, чтобы оторваться на нём за свою бессонную ночь. Жаль. Сидел бы он у себя в каптёрке – может, и удалось бы незаметно проскочить мимо.

– Каменский! – радуется он. – У девочки животик прихватило? Щас мы девочке покажем, где её место…

Выбираю меньшее из зол: проношусь мимо Сучкина к двери. Мозги сейчас вскипят. Сцепиться ещё и со старшиной – это почти гарантированно сдохнуть от болевого шока.

Но он старше меня и на несколько десятков килограммов тяжелее. Не успеваю выскочить из казармы, как Сучкин хватает сзади мою футболку.

Да чтоб тебя! Всё, достал.

Разворачиваюсь, подныриваю под его руки. Удар локтем сверху, захват и второй удар под дых. Прямо по рыхлому слою сала на его пузе. Морщусь –