— Мой друг, Горацио, вам крышка, — выдохнул я ему в ухо.

— Я ничего не сделал!

— Ничего не делающие не бегут!

И в голове мелькнула фраза из памяти Славы Кузнецова: «Ну что же ты, что же, потупила взор? Сдавайся, ведьма, ночной дозор!» Видать, очередной местный фольклор всплыл.

Сопроводив Шекспира к машине, я усадил его на заднее сиденье. Дима, стоявший у открытой двери, окинул нашего пленника оценивающим взглядом.

— А где Лаечко? — спросил он.

Вместо ответа я взял тангенту.

— 705-й, 305-му.

Из динамика почти сразу донесся голос Саши:

— Да?

— Чёрный маг повержен и сидит в экипаже на костёр инквизиции.

— Понял. Ждите, сейчас спущусь, — послышалась лёгкая усмешка в его голосе.

— В чём меня обвиняют? — вдруг заговорил Шекспир.

— В магии вне Хогвартса, — нашёл что ответить Дима.

— Скажите, что это всё пранк, а⁉ Я ничего не сделал.

— Череп с анатомки ты зачем крал? — спросил его я.

— Я не крал.

— Смотри, вы его с балкона выкинули аккурат на кучу с песком. Мало того, кость она пористая и на ней отпечатков не остаётся, но вы и тут постарались и покрыли его лаком. Не удивлюсь, что в соцсети всё уже выложили. Какой у тебя ник в Фотограмме? — принялся общаться с задержанным Дима.

— Не скажу, — обидчиво отвернулся волшебник.

— Щас прошарю тебя, интернет он, знаешь ли, всё помнит и знает, — с этими словами Дима достал свой сотовый и стал вбивать в поисковую строку имя, фамилию мага и его кличку, хотя память Славы Кузнецова мне подсказывала, что это называется ник или нейм-ник. А потом наш водитель вбил ещё и город Златоводск через решётку, СибГМУ тоже через решётку и вдохнув воздух слишком быстро даже издал хрюкающий звук от радости.

— Смотри-ка, — протянул Дима, поворачивая к нам экран телефона. — Вся жизнь Шекспира, как на ладони. Вот он пьёт спиртягу с черепом, устроившись в общежитии, будто с лучшим другом. Вот он на концерте каких-то обрыганов, в самой гуще металлической толпы, прижимает его к себе, словно талисман. А вот уже целая фотосессия с его группой — все в чёрном, лица суровые, а наш «Гамлет» — на первом плане, с Ёриком в руках, будто держит не череп, а путеводную звезду. Данко — херов.

Мы стали листать дальше. Следующий кадр — как они говорят пранк: спящая девушка в постели, а рядом — тот самый череп, аккуратно уложенный на подушку. И они все дружно радуются постучав в дверь, снимают в щелочку испуг и ужас проснувшейся девушки. И конечно — целая серия ролевых игр. То череп восседает на столе в окружении свечей, словно участник какого-то тёмного ритуала, то лежит на карте, утыканной фигурками, будто главный стратег в битве за неведомые земли. И везде — наш маг, то склонившийся над ним с серьёзным лицом, то поднявший его вверх, будто демонстрируя победу.

Особенно выделялись полуоккультные съёмки: череп, облепленный наполовину сгоревшими свечами, находился в центре круга, нарисованного мелом на полу. Воск стекал по его гладкой поверхности, застывая причудливыми наплывами. А вокруг — силуэты в капюшонах, лица скрыты тенями. Видно, что подходили к делу с душой.

Тем временем в машину вернулся Лаечко, принеся с собой и остроконечную шляпу чародея и мы вместе принялись изучать этот визуальный дневник.

— Похоже, следующая ролевая игра у них будет с погружением на Колыму, — усмехнулся Лаечко, комментируя фото.

— Ага, на родину нашего страха, — саркастически улыбнулся Дима, снова кого-то цитируя.

— Это всё дип-фейк, — упрямо пробормотал маг.

— Кроме твоих отпечатков на черепе, — выдохнул я. — У тебя есть время, чтобы чистосердечно во всём раскаяться. Хотя, с таким послужным списком в рай тебя уже не возьмут.

— Я не верующий.

— Зря, — выдохнул я. — Не зря же всё совпало так, разом?

— Ничего не совпало, — маг упрямо смотрел в напольный коврик авто. — Просто Лиза испугалась и череп выкинула. Так бы вы его никогда не нашли. Несмотря на то, что он везде в сети три месяца был.

— Может, у тебя ещё части тел где-то понапрятаны? — спросил его Лаечко.

— 51-ая, — выдал маг.

— Что пятьдесят первая? — спросил его я.

— Статья Конституции, — дополнил Шекспир.

— Перевожу с магического на джон-сноуский, — широко улыбаясь, начал старший, — Говорит, что имеет право не свидетельствовать против себя.

— А опера сейчас жуликов ещё пытают? — спросил я у экипажа, решив, что кто такие джон-сноу я узнаю сам.

— Не, с шестнадцатого века перестали, — ответил мне Лаечко. — Сейчас в почёте аргументированное давление доказательных фактов, а не резиновая палка в презервативе.

— Фу, мерзость. Давайте не перед обедом! — взмолился Дима, начиная движение в сторону РОВД.

У РОВД было много машин и Дима остановился на проезжей части, А мы с Лаечко пошли внутрь. Дежурный у входа, увидев наши боевые лица и «гостя» спросил:

— Откуда Гендальфа ведёте?

— Там три месяца назад кража была, вот по ней подозреваемый. — произнёс старший, — Опера уже ждут.

— Как вы его взяли? У него что мана закончилась? — усмехнулся старший сержант, помощник дежурного.

— Я со вчерашнего дня под зельями антимагическими. — отшутился Лаечко.

Шекспира сдали в дежурную часть, написав рапорт в двух экземплярах «о доставлении» получив на него роспись и дату. Не успели мы закончить с ним, как за волшебником спустились опера. Поблагодарив нас, посетовав что если бы не мы, то на «череп» только к вечеру бы успели, а так, большую — полезную работу сделали.

Выйдя из РОВД Лаечко достал телефон.

Я наблюдал, как он коротко и ясно доложил подробности работы: что задержанный доставлен, пометки на бумагах взяты. Далее следовала пауза и кивок. И вернувшись в машину он взялся за рацию.

— Казанка — 305-му?

— Жалуйся. — было ему ответом. Не по правилам радио эфира, но дежурные тоже люди.

— Можно на обед?

— Убывайте! Время 14.40. Приятного аппетита! — ответил дежурный, в его голосе слышалась лёгкость.

В этом полицейском, а по сути всё ещё ментовском мире, не было армейской квадратности вроде «можно Машку за ляшку, а у нас разрешите». Люди служили, словно работали — носили погоны, но вели себя по-граждански, и это подкупало, позволяя работать с душой, а не в рамках.

Меня завезли на обед прямо к магазину у дома, где я ещё вчера покупал Лёхе Иванову пиво. Машина плавно остановилась