— Немало, — сухо отвечает Аким. — А почему же армия или казаки этого Глаза не выловят?

— Говорю же вам, эти бандиты с местными договариваются, казаков не трогают, а армейским, наверное, приплачивают. В общем, этот вопрос вы сможете сами задать местным, если возьметесь за это дело.

Саблин смотрит на него, и во взгляде его Панов отчётливо может различить недовольство. А может, и неприязнь. И поэтому Панов продолжает:

— Если сделаете дело, я соберу вам ватагу опытных людей, как раз под вашу задачу… Для добычи шины. У меня есть один вариант… Неплохой вариант. Реальный. И люди под него имеются… Нужно только три хороших бойца, таких как вы, и можно будет начинать.

«… можно будет начинать… А если я не соглашусь убивать бандита?». Но нужно об этом спросить напрямую, иначе что это за разговор. И он спрашивает:

— А если я не соглашусь убивать этого Чинхона?

— Ну, тогда я могу вам посоветовать ватагу, которая ищет бойцов, и вы туда пойдёте сами; думаю, вас возьмут, но только на общую долю, и вы получите то, о чём сразу договоритесь, как говорят, «на берегу». Вы же не думаете, что я свой, надёжный вариант предложу вам за просто так?

Олег Панов, хозяин скупки и столовой, человек неопределяемого возраста, с честными глазками и благостным видом, сидит перед прапорщиком и крутит в своих мягких лапках стакан с жёлтым пивом, которого, кажется, даже и не попробовал за весь их долгий разговор.

А Акиму многое было неясно, многое. И сколько у этого Глаза людей, и сколько лодок, и есть ли на них пулемёты, но одним из первых вопросов был вопрос о деньгах. И он тогда спросил:

— А с деньгами что? Один я его не смогу убить, мне ватагу в рейд собирать придётся. Кто людям платить будет? Оборудование, снаряжение, провиант… Кто за всё заплатит? Я?

— О, вот это уже разговор, — Панов даже ручки потёр, так он был рад этому вопросу. — Для этого у меня есть специальный фонд, туда старатели нашей ассоциации небольшой взнос делают. В общем, вы можете рассчитывать на шестьсот рублей. Аванс хоть сейчас вам выдам. Принести деньги?

— Нет-нет… — Аким снова достаёт сигарету. — Сейчас я ничего не возьму, я ещё ничего не решил… Да и как решать… Я не знаю, сколько у этого Глаза людей; вы знаете?

— Понимаете, у него есть костяк его банды, это человек пять или шесть, но когда нужно, он запросто может набрать и тридцать… Там, в Хулимсунте, всякого сброда навалом. Там даже переделанные беглые водятся, и многие готовы в рейд с хорошим атаманом пойти. А Чиёншох Глаз считается атаманом удачливым, понимаете? Так же и с лодками. У него, судя по всему, их две, и неплохие, но он всегда может набрать ещё две, три, четыре…

— Пулемёты на его лодках есть? Рации, РЭБ, дроны?

— Вот про это ничего сказать не могу, — Олег качает головой. — Но берите всё по максимуму. Те люди, что брались за дело первыми, тоже были не лыком шиты. Но как по тем местам походили, так и передумали…

— Ясно… — говорит Саблин; и спрашивает про то, что его заинтересовало: — А что это за беглые переделанные?

— Ну, насколько я могу судить, это когда при переработке человека выходит какой-то барк, некондиция, и он вроде уже и переделанный, какие-то свойства приобрёл, но протоколам управления не подчиняется, как будто код не прописался, что ли, или личность не до конца разрушена, и переделанный почему-то остаётся в какой-то мере человеком, со своей личностью; такие дезертируют обычно, бродят там, по Камню, или их убивают, или они прибиваются к кому-нибудь… А к кому им легче всего прибиться? К лихому люду, конечно. Вот они там, в бандитских станицах, и обитают. Их, судя по всему, немного, но они есть… И их ценят…

— Ну да… — задумчиво соглашается прапорщик. — Ну да… Пыльцы не боятся, мошки́тоже, выносливые, бесшабашные, да ещё с регенерацией… Они в болоте не пропадут.

— Наверное, — но хозяина заведения интересуют не рассуждения Саблина насчёт бракованных переделанных. — Прапорщик, ну к чему мы в итоге пришли?

— Пока ни к чему, — сразу говорит Аким. Он не хочет обнадёживать Панова. — Тут надо подумать.

— А знаете что? Думайте, — соглашается тот. — Я скажу, чтобы вам подали обед и пиво, сам у вас над душой сидеть не буду. А вы кушайте, пейте пиво, курите… И думайте. Если будут вопросы… вон две девушки, любой скажете, и меня позовут.

— Нет-нет… — Саблин качает головой. — Мне нужно с товарищами посоветоваться… Это, ну, ваше предложение, я обдумаю у себя в станице.

— Прапорщик! — теперь Олег стал серьёзен. — Никто не должен знать о нашем разговоре и о нашем деле вообще… Вы же понимаете? Это не шутки…

— Нет-нет… Вы не волнуйтесь, — говорит Аким. — Всё будет тихо. Я не всё буду рассказывать, да и народ наш надёжный… — Саблин это сказал, а сам тут же вспомнил про своего молодого радиста, которого он совсем недавно выгнал из рейда.

— Ладно, я понимаю, что вам нужно посоветоваться с товарищами, дело, конечно, непростое, — Панов встаёт. — Но оно стоит того, ведь иначе вам будет очень непросто добыть то, что вам нужно, — он протягивает прапорщику руку. — Так я заказываю обед с пивом для вас?

Саблин тоже встаёт и пожимает его мягкую руку.

— Нет, не нужно. Я пойду. Меня ждут товарищи, — он оглядывается. — За пиво нужно мне платить?

Но хозяин заведения даже и не собирается отвечать на этот вопрос.

— Прапорщик.

— Да?

— Если вы согласитесь, о своём согласии сообщите мне телеграммой, подписывать телеграмму не нужно, просто напишите: «Катерина выходит замуж». Отправите телеграмму на имя Куликовой Марины.

— Куликова Марина. «Катерина выходит замуж», — Саблин кивает.

—