— Как равного? — свела в непонимании брови Джи-А.

— Что мне нужно будет сделать, господин?

У девушки мыслительный процесс запустился, а вот парень пока даже не понял, к чему я виду.

— Я дам тебе пятьсот тысяч рублей, — сказал я.

Такеши сощурился и напрягся, что-то это ему напоминало, но он не мог вспомнить, что именно. Я бросил мимолетный взгляд на Джи-А, она всё осознала и застыла в немом изумлении, закрыв рот ладонью.

— У тебя будет два года, чтобы любым способом получить герб свободного рода. Условие только одно, это должно быть не на Чеджу.

— Что⁈ — выдохнул парень.

— Если не успеешь, не возвращайся. На этом наши пути разойдутся навсегда, как бы печально это не было. Значит, я в тебе ошибся.

— Я все сделаю, господин, — еще не до конца осознавая сказанное, слегка поклонился бывший ученик. — Какие-нибудь наставления?

— Постарайся не убивать детей и женщин, это не наш путь. Впрочем, ты и так это понимаешь. Будь собой, друг. И тогда мы точно снова увидимся.

* * *

— Будешь скучать по нему? — спросила Джи-А, когда мы остались вдвоём.

— Конечно, — не стал я отрицать очевидного. — И вся лишняя энергия достанется тебе.

— Так, парню надо помочь, — тут же ринулась она к выходу из дома.

Но я схватил её за руку.

— Стоять.

— А если серьезно? Что теперь делать?

— Теперь не знаю. Он ведь на полном серьезе решил выполнить поставленную задачу. Но по вашей с ним излюбленной привычке, не пользоваться при этом головой.

— Не поняла? — уткнула она руки в боки.

— Ну вот смотри. Представь себя на его месте, не так давно это было. Допустим, я даю тебе такое же задание, что ты будешь делать?

— М-м-м. Поеду в Сеул. Устроюсь наёмницей на пару быстрых контрактов. Ранг у меня высокий. Просить буду ниже рынка. Получу первые подъемные. Открою небольшой бизнес и поеду в какой-нибудь из регионов возможностей. Азиатский, наверное. Макао там или Шанхай.

— Я про это и говорю, — постучал я её пальцем по лбу. — Эта штучка вам только для красоты. Точнее тебе для красоты. Лицо великолепное. Лучше в жизни не видел. А Такеши башка вообще не нужна, получается.

— Да что не так?

— Ты кто?

— Джи-А. Твоя жена. Приятно познакомиться, — протянула она ладонь.

Я начал злиться. Но все же взял в себя в руки и терпеливо стал наводить её на нужный след.

— Так, — кивнул. — А если ты все еще слуга, я тебя освобождаю и говорю, иди куда хочешь.

— Я становлюсь Джи-А Чон. Проще всего выпросить герб у матери и отпочковаться. Два дня уговоров, и я выполнила задание, — сказала она и глаза её расширились от понимания. — Он же Обата и Асакура. Ему не надо выбивать себе герб силой, у него их и так два. А он поедет и будет пытаться два года… идиот! Какой же он дурак!

— Да. Он вообще несообразительный. Не то что ты.

— Арс! Ну это же издевательство.

— Мозгов нет, считай калека, — пожал я плечами. — Зато вернется возмужавшим.

— Надо ему подсказать.

— Не смей! — покачал я головой.

— Может, он догадается?

— Я бы на это не надеялся.

Конечно, я лукавил. Он наверняка сообразит на первой же остановке. Я ведь прекрасно помню ту дорогу из дома. Как только садишься в поезд, мозги начинают работать. Шок от новости пройдет, он всё поймет, но не захочет возвращаться. Просто потому, что это серьезный вызов. Способ сильно вырасти.

* * *

— Дом окружают вооруженные люди! — взволнованно проговорила Джи-А.

— Твою мать, — скривился я. — Такеши дурак. Мы же еще официально всё не оформили. Черт! Быстрее в сейф, там сверху бумага на его исключение.

Девушка вернулась с гербовым листком буквально через минуту. Я быстро поставил дату, подпись, вылили воск и продавил печать.

— Стой и дуй, пока не высохнет. Я пойду поговорю с гостями.

Две группы перекрыли улицу с двух сторон. Еще десять человек стояли кучкой, а перед ними двое. Европеец постарше с грубой щетинистой рожей и азиат помладше с вздернутым подбородком.

— Утро доброе, господа. Чем обязан? — лениво осведомился я.

— Мы пришли вернуть наше по праву и стребовать компенсацию. — выпалил тот, что моложе. — Мои люди погибли при нападении вашего человека. Объяснитесь!

— У благородных принято сначала представляться, — почти выплюнул я.

Лицо мальчишки исказилось от гнева. Он сжал зубы, но все же проговорил:

— Я Фатсо из рода Квон. На наше поместье было совершенно нападение вашим человеком. У нас есть записи. Была украдены ценные бумаги, которые просто сожгли! И большая сумма денег. Я требую…

— Требовать ничего ты права не имеешь, — тяжело вздохнул я. — Все, что ты говоришь, полная чушь, к которой я никакого отношения не имею. Это называется клевета.

— Да как вы… да как ты смеешь⁈ — заорал парень.

— Предлагаю пари. Если ты солгал, вытрешь мои туфли трусами своей невесты. Или дуэль без мести рода? Как тебе вариант?

— Что за бред?

— Испугался? Значит, я всё же прав!

— Заткнись!

— Господин, — положил ему руку на плечо европеец, который, похоже, начал что-то подозревать.

— Согласен! — выпалил Фатсо.

— Что ж, — расплылся я в улыбке. — Какие ваши доказательства?

Тут же подскочил воин с планшетом. Запустилась запись. Такеши даже не скрывался от камер. Не было на нем ни маски, ни перчаток. В открытую вырубил охрану. Разнес стену дома и вошел внутрь.

— Знаете этого человека? — с нескрываемым превосходством на лице спросил наследник рода Квон.

— Да. Это мой бывший слуга.

— Что значит бывший⁉ — даже отшатнулся сопляк.

— То и значит. Он больше не часть рода. Нас ничего не связывает. Я отпустил его. Видите этот шрам на скуле, — показал след недавнего спарринга, который просто не успел свести. — Это можно сказать был последний аккорд нашей дружбы. Когда слуг больше ничего не связывает, они могут высказать всё, что носили в себе. И не всегда их негодование обращено в слова.

— Но… — растерянно протянул мальчишка.

Он вообще знает, что есть процедура выпуска из рода? Я понимаю дело редкое. Едва ли раз в полсотни лет происходит, но ведь чему-то его должны были научить.

— У вас есть доказательства? — спросил европеец.

— Конечно, — фыркнул я. — Джи-А! Сбегай в дом, принеси из сейфа отпускную грамоту.

Девушка быстро скрылась в дверях, а затем прибежала с бумагой. Я взял её и помахал перед лицом гостей.

— Позвольте, — протянул руку европеец. — Родовой бланк. Гербовая печать. Подпись главы. Всё как полагается, — сказал он, и повернулся к господину. — Боюсь, нам нечем