Дмитрий Крам
Вернуть Дворянство 7
Глава 1
— Ну ты и раскабанел, дружок, — сказал я Деяну, покачивая его на руках. Племяш одновременно жевал свой палец и пытался выдрать мне бровь.
— В восемь титек и с тебя бы богатырь вышел, — засмеялся Клим.
— Это да, — согласился я.
Мы с дядькой в кои-то веки могли поговорить. Почти наедине. Но Деян лицо доверенное, ничего никому не расскажет, хотя бы в силу того, что еще не выучил ни одного слова.
— Тебе придется вырвать мне зуб, — сказал дядька.
— Что? — уставился я на него.
— Что слышал. Это последний секрет нашей семьи.
— Какой? Что у нас по тридцать три, вместо тридцати двух зубов?
— Нет. Гляди, — он открыл рот.
— И чего? Зубы как зубы?
— Вот именно! Один из них лишь покрытый эмалью артефакт.
— И что он делает?
Клим натянул широкую улыбку.
— Позволяет избежать действие подавителя.
— Да ну нахер! — не сдержал удивления.
— Схожие артефакты есть только у глав государств, и то лишь у некоторых. Если бы мне не отсекли конечности, то я бы сбежал из тюрьмы, но их потеря сказалась слишком сильно, и я фактически был бездарен без всяких подавителей.
— А какого черта ты раньше молчал? — возмущенно насел я на родича. А малыш на руках рассмеялся.
— Да как-то повода не было, — пожал плечами Клим. — Предки… были те еще перестраховщики. Они создали этот артефакт для императорской династии, когда Ивановы ещё только сели на трон. Но с Павлом, отцом нынешнего правителя вышел конфликт, он не очень справедливо поступил во время имперского суда, и после смерти наша бабушка изъяла артефакт, вместо него поставив текущему правителю подделку на несколько использований. А вечноработающий оригинал у меня.
* * *
— Что-то не нравится мне прочитанное, — хмуро заметил император. — Морская блокада судов Моржовых. И сам клыкастый молчит о причинах. Вызови-ка ко мне Ржевского, уж не поэтому ли поводу он хотел со мной встретиться.
Безликий секретарь кивнул и вышел, а через десять минут в кабинет вошел следователь.
— С чем пожаловал? — недобро уставился на него правитель.
— Не знаю, Иван Петрович. Неспокойно мне, как в тот раз перед покушением на Еву. Хотел спросить, может, я чего не знаю, вдруг забыли о чем-то упомянуть. Переговоры какие были с Благим, например?
— Не было ничего… с благим матом только если, но поскольку твоя чуйка сигналит, дело серьезное. Вот что, пусть явится этот Арс, поговорим, — он взял бумаги со стола и бросил следователю. — Почитай вот, на что похоже?
Ржевский внимательно вчитывался в отчет разведки. Сухие факты перемежались личной оценкой приставленного к Арсу человека. Это было интересно. Следователь хмурился, качал головой, а дочитав сказал:
— Выглядит скверно.
— И ведь я сам ему эту землю на Чукотке отдал. Теперь выходит, моя рука в этом всём видна. Ладно, это уже наши с ним дела. Ловкий мелкий пакостник.
* * *
Артефакт был камешком. Маленький, не очень ровный, неизвестного вида минерал напоминал то ли стекло, то ли металл, то ли пластик. Но самым главным было его свойство. Я, конечно, верил дядьке, но все же испытал, чтобы окончательно убедиться.
Не скажу, что вживление артефакта было простой и безболезненной процедурой. Чего только одно покрытие собственной эмалью стоит.
Зато теперь, если во дворце меня попробуют убить, у задумавших это, ничего не выйдет.
Это не все мысли, что меня занимали. Из головы не выходила схватка с Волканом. Сколько человек вообще могли с ним справиться, учитывая ауру его гадкой силы, которой тот окутывал всё вокруг?
Разве что несколько уже пожилых владеющих. Из тех, что умеют чувствовать всполохи чужих стихий и делают это регулярно. Но я таких и не знаю даже.
То есть снова, как и с родичем Пашкой, как с Вотанабэ Таро, в конкретной точке времени и пространства я единственный, кто мог их одолеть.
И в случайности уже не верится. Создается ощущение, что меня гонят как зверя в лесу по красным флажкам в охотничью засаду.
Сына, кстати, Строжайло не смог убить. Хотел, но не хватило сил душевных. Определил пока в тюрьму. Она у них там хардкорная, старинная, одаренный еще выживет, а вот из простых людей разве что попаданцы из прошлого, которые и осваивали остров, тогда человеков еще из гвоздей делали, не то что сейчас — слабаков из плоти лепят.
Об этом и многом другом я думал, снова возвращаясь в родную страну прямиком в любимый город.
Зря я бочку гнал на государевых людей, порой кажется, что там только Ржевский с мозгами, но нет, нашлись глазастые, иначе почему правитель сам меня вызвал. Я еще толком и не успел обдумать ход разговора, да только меня именно что на ковёр вызвали, это не предполагало никаких задержек. Гневить царя раньше времени не хотелось, один намёк и всё, что у меня и есть, замучают проверками до смерти.
Как вести диалог? Дадут ли мне вообще хоть немного им управлять? Не знаю, не знаю. Главное — сделать так, чтобы я успел всё высказать, до того, как выставят за дверь. Тогда даже если меня выпнут из дворца, император, остыв, всё обдумает, и можно будет как-то договориться.
Волнение имелось, но это не страх перед правителем, а скорее, переживания артиста перед сценой, вдруг совершу ошибку, сам вспылю или ещё чего.
От аэропорта домчал до нужной точки быстро. Глядя на кованную ограду, набрал по памяти номер и сказал Маслову:
— Начинайте. Выдохнув, вышел из машины и двинулся по широкой аллее. Из окна с чашкой в руке на меня смотрел Ржевский. Мы кивнули друг другу. Провожает, как на эшафот, блин.
Мимо пробежал, как всегда взмыленный Кухарский. Бедолага. Вот уж у кого жизнь не сахар.
Казалось, разлитое в воздухе напряжение передавалось всем, кто мне попадался. Люди были какие-то нервные, дежурно кивали, натянуто улыбались, и спешили по своим делам.
Парадный караул на дверях сегодня напоминал расстрельную команду. Может ли быть, что ради меня так расстарались? А фиг его знает. Вроде и не дорос, а с другой стороны, вдруг, это фетиш секретаря правителя, например. Ладно я, а кланлида помельче так можно и до трясучки довести.
Проходя мимо караульных, почувствовал, как начинает накатывать лихой азарт, как перед боем, захотелось им шапки на глаза опустить или брякнуть что-нибудь эдакое, типа «а айда ко мне на службу». Усмехнувшись этим мыслям,
