Он склонил голову. После этого мы собрались уходить. Когда подошли к графу попрощаться, он внимательно на меня посмотрел.

– Кто Вы? – спросил он.

– Ваше будущее, сказал я.

– Это ведь Вы построили эту башню?

На этот вопрос я не ответил, но сказал:

– Не думайте об этом. Стригите купоны с туристов. Вы поступили мудро, не упрекнув нас. Одно могу обещать – с появлением этой башни, безопасность города выросла кратно.

Граф склонил голову.

Когда мы вышли, нас уже ждали палантины. Два обычных и один усиленный с восемью носильщиками. Я отпустил его – хотелось пройтись. Просканировал пространство, все вроде безопасно. Фон, так сказать, в норме. Я, не торопясь, шел за их кавалькадой. Свежий ветер холодил лицо, ни о чем не хотелось думать, просто идти и наслаждаться жизнью.

Подойдя к воротам, дамы вышли, и носильщики спешным шагом ушли назад. Побаивались они этой новой постройки. Мы прошли через ворота. Я в образах передал всем членам команды, что произошло. Затем обратился к Золотой:

– Мне надо поговорить с уважаемым человеком, а мебели у нас нет. Что делать будем?

Она немного задумалась и ответила:

– А если мебель будет из холодного пламени? Заклинание энергозатратное, но если Вы поможете, то питать его можно будет прямо из энергии башни.

– Отличная идея! Вперед, он будет здесь через полчаса.

Все же у Золотой отличный вкус. В большом зале черных стен, возникло два хитросплетенных горящих кресла и столик между ними. Потом возникло что-то типа большого Т-образного письменного стола, кресла для меня и нескольких, явно менее удобных стульев. Надо всем висели в воздухе регулируемые по яркости светильники. На стене появилась некая постоянно меняющаяся картина в огненной раме. В ней переливался и крутился темно-бордовый шар со сполохами. Я подключил все это к башне и усилил подачу воздуха так, чтобы его потоки немного колебали пламя, из которого все состояло. Я хихикнул и сказал:

– Отличный кабинет для директрисы школы огня. Подчиненные будут срать дальше, чем видеть.

Грубая шутка настолько диссонировала с окружающей атмосферой и одновременно настолько соответствовала действительности, что все расхохотались. Даже Хлыст улыбнулся. Так, чего не хватает? Нужны вино и бокалы. Зеленая что-то пискнула и выбежала на улицу. Минут через пять она вернулась с деревянным сосудом, наполненным какой-то жидкостью.

– Это не вино, это сок, – сказала она, – но необычный. Если он будет сильно концентрирован, то это сильнейший яд. А так – только легкая эйфория. Ну, и язык развязывается. Я с Лесом связалась – он помог.

Молодец, девочка. Какова: смогла сама связаться с Лесом, да так, что я этого не почувствовал. Надо будет сегодня ночью ее под себя поднастроить.

Золотая задумчиво смотрела на деревянный сосуд, а потом создала красивый графин из тонкого и прозрачного как стекло, слоя огня и два бокала. Потом подошла к Зеленой и крепко прильнула к ее губам. Графин и бокалы стали стремительно зеленеть. В результате получилось что-то типа зеленого пламени. Нет, определенно, эти девчонки откроют новую эру в заклинаниестроении. Едва мы перелили жидкость из деревянной тары в этот графин, как раздался голос: «Коригус к сэру Юджину». Девчонки переглянулись. Я сделал стены прозрачными и увидел, как молодая поросль, созданная Лесом, расступилась, и в образовавшемся проходе перед вошедшим человеком возникла дорожка из холодного пламени, ведущая к башне. Все же антураж – великое дело, мы его «съели» еще до начала переговоров. Человек сначала с опаской, а потом более уверенно пошел к башне. При каждом его шаге, по дорожке бежали красивые яркие огненные сполохи. Я сделал стены опять матово-черными.

– Рассаживайтесь барышни, – сказал я, – на ваши стулья. Будем делать историю. Зеленая, иди встреть гостя.

Едва она встала, как я почувствовал ее просьбу ментально побыть в ней, сопровождая. Я вошел и стал ждать, что будет дальше. Прежде чем подойти к тому месту, где образуется дверь, она искусственно снизила освещенность. Фактически единственный источник света – отражение сполохов от мебели из кабинета. Затем Золотая по ее просьбе немного подсветила абрис ее фигуры. Когда Коригус вошел, то он временно ослеп в темноте, так как смотрел до этого на яркую огненную дорожку, по которой шел. Он видел только неярко подсвеченный женский контур перед собой. И тут я, наконец, допер, что придумали мои чертовки! Она мелодично сказала:

– Я Вас проведу, – и взяла его за руку!

И я, пусть ненадолго и при посредстве ее руки, получил возможность считать его! Молодцы! Так что, когда он вошел, я уже полностью был готов к разговору. Она безмолвно подвела его к свободному креслу рядом со мной и осталась стоять рядом. Золотая же сидела с абсолютно прямой спиной и тоже искусственно затенив лицо. Вся ее поза выражала самое пристальное внимание. Кстати, я тоже, вспомнив давешнюю шутку, надел капюшон, притенил лицо и чуть-чуть подсветил красным глаза. Жуть короче получилась. Убедившись, что он меня увидел в таком виде, я встал и откинул капюшон. Радостно улыбнувшись, я указал на кресло. Соответственно, когда я снял капюшон, то под ним оказалось обычное человеческое лицо. Но то, что он увидел до того, осталось у него в голове. Лея безмолвно осталась стоять рядом.

– Садитесь, дорогой Коригус, – сказал я, указывая гостю на кресло. – Лея, налей мне и гостю вина и садись.

Зеленая безмолвно разлила вино по бокалам и села рядом с Золотой в такой же, как она, напряженой позе. Аура Коригуса при этом была абсолютно спокойна. Это я на всякий случай постарался.

– Я представляю, как Вы себя сейчас чувствуете. Наверное, как тогда, 43 года назад, в мае. Только сейчас это был я, а не ветер.

Человек ощутимо вздрогнул.

Этот эпизод его жизни я сканировал во время Лееного контакта. Тогда он попал в переделку во время бандитских разборок. Спасло его только чудо – дерево, поваленное на двух врагов неожиданно налетевшим порывом ветра.

Дальше я, как и было положено у криминальных донов, расспросил его про семью. Только сделал я это чуть более подробно. Например, спросил, прошла ли скарлатина у его двухлетней внучки. Или узнал о здоровье его внебрачного сына, которого он еще двадцать лет назад, подальше от греха, отправил учиться в столицу, но всячески, до сих пор