— Отставить «медузу»! — я машинально назвал зажигательную мину с воздушным подрывом по только что придуманной ассоциации, но меня на удивление все поняли. — Две зажигалки на удар — туда, во двор!

В этих минах устройство проще, зажигательных элементов чуть меньше, зато заряд взрывчатки вполне приличный, почти два килограмма, так что и осколочное с фугасным воздействие имеется. Надо же дрова если не порубить, то хотя бы поломать перед поджигом? Вот-вот. Миномёты ударили залпом, оба попали, один, правда, положил «поросёнка» почти впритык к стене, но всё же внутри форта, вторая мина бахнула где-то вблизи задних ворот, вроде тоже внутри.

Крепость потихоньку разгоралась, хоть и неравномерно я как раз раздумывал, забросить пару фугасов внутрь для раздувания огня и перераспределения его источников, или приберечь для вот-вот придущих к мнению, что пора разбегаться «тараканов», когда створка ближних к нам ворот открылась. Оттуда протиснулся угловатый и какой-то странно знакомый грузовик. О, это же броневик, почти такой же как те, к которым мои первые «Кроны» уехали знакомиться! Только у этого над кабиной пушечный ствол торчит. Нюськин потом уверял, что это была британская четырёхфунтовка[1], но я сомневаюсь, что он смог бы с такого расстояния рассмотреть какие-то характерные детали.

Грузовик, петляя по всей дороге, уехал не далеко, провалившись колесом в воронку от нашего недолёта. Из кабины в клубах дыма выпала человеческая фигура, тоже дымящаяся. Неизвестный, шатаясь, прошёл метров десять и упал куда-то в траву, затерявшись между камнями. Но мне, да и остальным, было не до того, чтобы высматривать его: рядом разворачивалась картина поинтереснее.

Открытые ворота вкупе с дующим вверх по склону ветром сыграли роль поддувала в печи. Свежий воздух влетал в них, и там, похоже, закручивался вокруг центральной башни, спиралью поднимаясь вверх уже в виде дыма. А дальше — классический пример положительной обратной связи: чем больше воздуха, тем сильнее горение, сильнее горение и выше температура — сильнее тяга, сильнее тяга — больше воздуха засасывается внутрь… Буквально за десяток секунд шапка дыма над старой крепостью превратилась даже не в столб, это было что-то среднее между вихрем и струёй, выдуваемой из недр земли! Переплетающиеся и вращающиеся полотнища дыма разного цвета, от молочно-белого до угольно-чёрного поднимались на несколько сотен метров до того момента, как смешаться в единую массу, а в нижней части в них то и дело вплетались языки пламени. Возможно, это мне только показалось, но вроде как некоторые из них поднимались метров на семьдесят! Что там так горит, интересно⁈

— Думаю, Леопольд Гаврилович, добавка там не нужна. И разбегающихся тараканов не видно — или никто не успел выскочить, что вряд ли, или есть какие-то ходы, с нашей стороны не просматриваемые. Миномёты заряжены же?

— Так точно… — тихо ответил так же находящийся под впечатлением Нюськин.

— Пальните куда-нибудь за крепость, а? И на случай скрытых путей отхода, и просто чтоб не возиться с разряжанием мин.

Ну, да — взрыватель в корпус сперва вкручивался, а потом традиционно для артиллерии закреплялся кернением. Пусть у нас не нарезной ствол и вращение снаряда вряд ли приведёт к самопроизвольному выкручиванию, но проще ввести почти бесполезную процедуру в процесс заряжания, чем объяснять и доказывать, что она не нужна. Одна беда: выкрутить после этого взрыватель не так-то просто. После слитного залпа, надеюсь, последнего на сегодня, я распорядился:

— Пусть сворачиваются и поедем на базу, кто — стволы чистить, кто — рапорта писать.

Да, сейчас, когда я проявил свой статус, требовать от меня отчётов вряд ли кто-то сможет, даже если захочет, просто нет тех, кто имеет право мне приказывать с учётом звания и должности, но надо же и совесть иметь! Местным предстоит куча писанины, и вот, чтобы она не сводилась к тому, что «на неизвестных лиц неизвестным образом было оказано воздействие неизвестной природы, после чего с ними неизвестно что стало», надо дать людям какую-то точку опоры. Ею и станет мой рапорт, котором, без лишних подробностей, я и изложу что, как и зачем сделал. Мой начальник артиллерии же будет писать бумаги для внутреннего оборота, и исполняющий роль командира всей выездной труппы заместитель командира гвардии по строевой службе ни проигнорировать сей творческий процесс, ни ограничиться формальной отпиской не позволит.

На сей раз никто ничего не праздновал, и песен не пели. Картины как утреннего убийства безоружных гражданских, так и струи дыма на месте крепости стояли перед глазами, создавая соответствующее настроение. Но при этом тех, кто считал бы мои действия не оправданными не было, или они не рисковали высказывать своё мнение вслух. Я задержался ещё на следующие сутки, на всякий случай, но в округе стояла просто гробовая тишина — ни происшествий, ни каких-то заявлений, ни даже претензий с сопредельной стороны не было.

Выгоревшая крепость продолжала куриться лёгким дымком и на следующий день. От жара трава вокруг неё высохла и выгорела на несколько десятков метров, оставив большую чёрную проплешину, ещё одна, меньшего размера, была и вокруг сгоревшего броневика. Под вечер возле стен появились какие-то люди в обычном для тамошних селян тряпье. Они ходили вокруг, заглядывали в ворота, но внутрь не заходили, а на следующее утро я со своими гвардейцами отправился в обратный путь, попросив держать меня в курсе событий и не забыть потребовать вернуть тела подданных нашей Империи, или то, что от них осталось, для надлежащего захоронения. Поскольку поиски родных могли затянуться, а превращать похороны в бюрократический фарс не хотелось, то я оставил полторы сотни рублей на организацию этих самых похорон, от выкупа участка на кладбище до приобретения гробов и оплаты услуг землекопов. Меня уверили, что этого хватит на всё.

В дороге всё думал, кто же организовал всю эту каверзу? Понятно, что будет расследование, и не одно будут работать люди, множество профессионалов, но они-то мне отчитываться не будут, так что рассчитывать на них тоже не могу. Так что, будет расследование или нет — всё равно знать буду только то, что сам узнаю. Кто же там за ширмой, кто кукловод? Не румыны, и почти наверняка не австрийцы, а вот все остальные…

Конечно, первые подозреваемые — островитяне. Рыжие английские усы нагло торчат по обе стороны той самой ширмы, но не нарочито ли они торчат? Конечно, тут всё: и британский