Он мне ничего не принес, кроме отеческого похлопывания по плечу и последних новостей от капитана Стражи. Неофициальных, конечно. Со слов сержанта выходило, что как только я встану на ноги, меня ждёт увлекательный рейд в западном направлении. Часовые хотели проверить одно подозрительное местечко и капитан уверял, что без такого умелого вояки и могучего воина, как я, в предстоящем походе точно не обойтись. Шутник хренов. А еще Кречет не в передачу всем заявил, что если услышит хоть раз, что кто-то назвал меня Безродным, то лично оторвёт тому бедолаге голову и остальные выступающие части тела. Тоже, разумеется, неофициально. Однако столь трогательная забота льстила.

Пока отлёживался и отъедался на больничных харчах, старался не думать о предстоящем турне к черту на рога. С Кречета станется испытать на мне что-то эдакое. Хотя сомневаюсь, что предстоящая поездка за стены Лютограда была затеяна исключительно с целью провести мне познавательную экскурсию. Поживём, увидим. Пока же я наслаждался покоем, чистой одеждой, мягкой постелью и тишиной.

А ещё я наслаждался обществом Дарьи. Работающая в лазарете сиделкой молодая симпатичная девушка. Постоянно улыбающаяся и скромно одетая в наглухо застёгнутое серое платье и косынку на заплетённых в короткую косу русых волосах. Невысокая, крепенькая, про таких говорят: кровь с молоком. С приятными ямочками на щеках и большими смешливыми глазами насыщенного синего цвета. Она меняла мне повязки, мазала синяки какой-то вонючей мазью и обрабатывала нанесенные когтями волколака жуткие на вид глубокие царапины. Впрочем, на мне и впрямь всё заживало, как на собаке.

Наверняка в глазах сиделки я выглядел настоящим бойцом, прошедшим семь кругов ада. А может, она видела меня насквозь. В любом случае всегда была приветлива и добра. Когда она входила в мою комнату, я невольно расплывался в улыбке. Хорошая девушка. И очень привлекательная. Она ненавязчиво расспрашивала меня о том, кто я, насколько успешно закончил Академию, знаю ли я кого-нибудь в городе. И довольно быстро подметила, что я похож на чудака. И уж точно в их краях впервой. Я не стал ее разубеждать и пояснять, что мое родовое имение находится не далее, чем в пятидесяти милях от города!

На вторую ночь моего пребывания в лазарете, она бесшумно проскользнула ко мне в палату, забралась под одеяло и, избавившись от платья, прижалась ко мне горячим истомлённым девичьим телом. А я… Я, несмотря на всё еще ноющие ребра и отчаянно зудящие под повязками раны, ничуть не возражал.

Глава 9

На третий день, с утра пораньше ко мне заявился сержант Корнедуб и не терпящим возражения тоном велел собираться.

— Хорош бока отлёживать, парень, — буркнул он в усы. — Служба не ждёт.

Как видно, личная просьба князя Рокоссовского лишь смягчила ко мне отношение окружающих, но не вознесло на самую верхушку правящей элиты. Да я туда пока и не стремился. Мое дело смотреть, слушать и запоминать. Учиться. Стали относится, как к человеку, а не протухшему ведру с помоями, и то хлеб.

Когда выходили из лазарета, непонятно чему вдруг усмехнувшийся сержант сказал:

— На Дашку сильно не заглядывайся, часовой. У неё отец главный кузнец Цитадели. Из железа дух выбивает, а уж из тебя… Они с капитаном на праздники, бывает, силой рук меряются и побеждают по очереди. Понял-то?

— П… Понял, — чуть не споткнулся я, вспомнив чудовищные руки Кречета. Неужели так бывает⁈

Пока шли из больничного крыла, сержант словоохотливо поведал о том, что мне предстоит в ближайшее время. И я понял, что надежды на скорое возвращение в родовое гнездо можно пока отложить в долгий ящик.

Капитан Тринадцатой стражи готовил на завтра разведывательный рейд в глубь западных земель, на самую границу Ведьминой скверны. Воздушные патрули Часовых регулярно совершали облёты находящихся под защитой приграничных территорий. Старались отслеживать все зарождающиеся проколы и следили за сохранением печатей нейтрализованных. Но этот рейд обещал быть особенным. До Лютограда стали доходить крайне неприятные слухи о странном оживлении нечисти на западной границе. Вот Кречет и решил, не откладывая в долгий ящик, наведаться да посмотреть, что там за дела заварились. И лично возглавить разведывательный отряд. И конечно от всей широты своей необъятной души включить в него и меня. Учиться.

Вроде сержант ко мне неплохо относился, поэтому я рискнул произнести:

— Говорят, в Северных Землях Часовые редко доживают и до тридцати пяти.

Покосившись на меня, Корнедуб неопределённо усмехнулся и дёрнул себя за ус.

— Верно говорят. Но я ненамного пересёк этот порог. Ты думаешь, мне сколько?

Я счёл невежливым откровенно пялиться на иссеченное морщинами и зажившими шрамами лицо седовласого ветерана, поэтому неуверенно сказал:

— Пятьдесят? Чуть больше?

— Мне всего сорок два, Бестужев. Но по местным меркам я, конечно, уже старик!

Сорок два⁈ Что же такого повидал на своем веку этот Часовой, раз в свои сорок выглядит на добрый десяток лет старше? И не ждёт ли меня такая же участь? С другой стороны его долголетию в рядах Ордена можно и впрямь только позавидовать.

— Когда в Лютограде появились твой отец, а за ним капитан Кречет, я уже считался старожилом, хоть и прослужил всего пару лет, — поделился Корнедуб. — Рогволд пришёл чуть позже. Теперь мы самые старые из всех, кто нынче служит в Корпусе. Думаешь, Кречет понапрасну напускал на тебя страху, когда говорил, что с каждым годом выпускников из Академии всё меньше, а люди здесь мрут как мухи?

— Не думаю, — я покачал головой.

— А знаешь, сколько всего сейчас в рядах Тринадцатой Стражи насчитывается Часовых? Именно тех, кто влазит в боевые доспехи? Я не беру в расчет лекарей, механиков, воздушных моряков, оружейников, рядовых стражников и прочих. Я говорю именно о бойцах, готовых в любой момент взять в руки меч Часового.

На этот