Северан замолчал, готовый перейти к сути своей речи, он окинул взором собравшихся в храме, и с удовлетворением отметив, что все их взгляды направлены на него, произнёс то, что мечтал сказать уже два года.

– В тот роковой вечер Оливия была в нашем доме, в центральной части города. Вместе с ней была её служанка, которая всё видела. Вот как всё было с её слов. Примерно без пятнадцати шесть в дом ворвались двое вооружённых людей. Выломав дверь, они распугали прислугу и принялись рыскать по дому в поисках моей дочери. Найти её им труда не составило. Служанка попыталась вступиться за неё, но получила кулаком по голове. Когда она очнулась, Оливии уже не было. Позже она сказала, что заметила на нападавших нашивки с саламандрой – гербом королевской линии Энмариса.

– Но с чего вы взяли, что эти бандиты были людьми принца Флориана? – не переставая что-то записывать, осведомился худощавый баннорн, управляющий западной частью города.

– Потому что, после того как они похитили её, они утащили мою бедную девочку в бордель «Долгих наслаждений», что находится в северной части города. Об этом мне поведал один из торговцев, который в тот час проходил мимо. Поначалу он не признал в девушку принцессу, но на следующий день после того как трагическая весть облетела весь город, спохватился и пришёл ко мне с твёрдым желанием помочь найти виновных. И по сей день, я безмерно ему благодарен.

– Но как, уж извините, – тот же баннорн в недоумении почесал затылок, – то, что они доставили вашу дочь в бордель «Долгих наслаждений» связано с принцем?

– Очень просто – это его бордель. Он его финансирует и, скрываясь за подставными лицами, является его, если можно так выразиться, создателем.

Грань была перейдена. До этого каменно спокойный Флориан вскочил с места и, брызжа слюной, накинулся на Северана с яростными криками.

– Это всё ложь! Наглая и недоказуемая! Этот человек пытается втоптать в грязь моё доброе имя…

– Доброе имя?! Ты изнасиловал мою дочь, вынудил её выброситься из окна, ублюдок, а теперь говоришь что-то о своём добром имени, да будь ты…

– Тишина! – словно дикий вепрь, прерывая все споры, проревел Гримоальд.

Ошеломлённые тем, что голос старика может подниматься до таких тонов, спорящие мгновенно замолчали, и малгар добавил уже своим привычным полушёпотом:

– Соблюдайте порядок в суде. Заканчивайте рассказ, Ваше Высочество, а после слово перейдёт к принцу Флориану.

Собравшись с духом Северан как мог, успокоился и вернулся к своему повествованию.

– Я прибыл домой поздно, и застал всё в хаосе. Узнав, что случилось я, мгновенно отправил поисковые отряды, но едва они получили приказ, как Оливия возникла на пороге. В порванной одежде, с засохшей кровью на ногах, она выглядела как восставший из могилы мертвец. Я бросился к ней и помог подняться в её комнату. Я задал ей много вопросов, но она на них ничего не ответила, а когда я вышел из комнаты сказать слугам, чтобы они позвали лекаря, она открыла окно и спрыгнула вниз, с третьего этажа. Меня не было в комнате всего минуту, но и её хватило, чтобы её жизнь оборвалась. Оборвалась по вине человека, которого вы хотите посадить на престол. Человека, который за свои деяния должен сидеть в тюрьме. Именно туда я и посадил его, я надеялся немного выиграть время, чтобы собрать больше доказательств, но он сумел выбраться из катакомб, а всё, что было дальше, вы и так уже знаете. Я прошу суд принять правильное решение, больше мне ничего не нужно.

Северан замолчал, и, поклонившись судьям, вернулся на своё место.

– Что ж, – взял себе слово Гримоальд, – теперь послушаем, что скажет в свою защиту принц Флориан.

Снова ставший спокойным как ледяная глыба, принц поднялся и, не став двигаться со своего места, сказал:

– Я могу понять чувства моего дрожащего дяди. Потерять дочь… это великое горе, которое даже врагу не пожелаешь, но, это не означает, что скорбящий человек может обвинять невиновного в грехах других людей. – Принц облизнул ссохшиеся губы. – Увы, но в своей речи Северан не представил никаких вещественных доказательств моей вины в смерти Оливии. Почему-то в зале суда нет ни тех двух мерзавцев, похитивших её из дома, ни торговца, который видел, как её тащат в бордель, ни даже служанки что узнала бы лица похитителей. Ни один из этих свидетелей и подозреваемых не прибыл сегодня в суд, а это значит, что их слова и деяния не могут быть проверены.

– Их здесь нет потому, – взорвался Северан, – что ты, заметая следы, приказал своим людям всех их убить!

Ничуть не дрогнув от подобного обвинения, Флориан спокойно ответил:

– Мне очень жаль, что мания некогда справедливого и честного человека, привела его туда, где он находится сейчас. Я всегда с большим уважением относился к принцессе Оливии, и проявлял к ней только братскую любовь. Я никогда не предпринимал попыток ухаживать за ней. Вероятно, воспалённая память Его Высочества исказила простую вежливость, и светские беседы которые я временами заводил с его дочерью. И, наконец, я не имею никакого отношения к борделю «Долгих наслаждений»…

– Как бы ни так! – вновь перебил принца Северан, – мои люди взяли тебя именно в этом борделе и полуголого приволокли в тюрьму!

– Вы хотели сказать ваши головорезы? Которые ворвались в мой дом, в северной части города, вытащили меня с кровати и…

– Это всё ложь!

– В таком случае приведите этих ваших людей, и пусть они под присягой подтвердят все ваши слова.

Северан осёкся, Флориан прекрасно понимал, что его дядя никак не сможет привести в суд наёмников, которые сейчас уже были очень далеко от Энмариса.

– Вдобавок ко всему, в ночь, когда произошла трагедия, я уплыл с Энмариса навестить моего брата Дэмиена на Дир-Эгоне, и вернулся обратно лишь спустя месяц. У меня есть много свидетелей, и если нужно, я могу призвать их в суд сию же минуту. – Разведя руками, принц перевёл дух и подытожил: – В свою очередь, я прошу суд принять во внимание всё то, о чём я сказал, и прийти к верному решению.

***

Корабль уменьшался, удаляясь всё дальше к линии горизонта. Флориан убрал с лица непослушные волосы и глубоко вздохнул. Теперь, когда когг Северана отошёл от берегов Энмариса, он мог быть спокоен. Пускай его дядя и проиграл суд, но он всё равно мог остаться на острове, и вместе с верными людьми попытаться