***

По своему собственному благоразумному решению, принц счёл лучшим не являться к Северану лично, ему не хотелось давать соблазн дяде прикончить его, пока он будет распинаться перед ним и вызывать на суд.

Вместо этого, обосновавшись в храме, Флориан кинул клич знатным домам, представителей которых считал своими союзниками. На него откликнулись далеко не все (что принц запомнил на будущее, чтобы, когда он станет королём воздать всем по их заслугам), но тех, кто незамедлительно явился к храму, хватило для того, чтобы составить делегацию и отправить её к Северану.

Принц не сомневался, что помешанный на чести дядя выслушает мирных посланников, примерно настолько же он был уверен, что Северан не упустит случая предстать перед судом.

Поскольку местом проведения суда планировался именно храм, считающийся священной землей, на которой нельзя пускать в ход клинки, Флориан приказал Лайонелу расположить войско недалеко от него, и как бы взять храм в кольцо, но сделать это нужно было без лишнего шума, и без демонстрации силы.

– Нам совсем не нужно чтобы Северан видел наши клыки, – объяснял он шевальеру свой план, – а то ведь он может и передумать, а я уже пообещал королеве не устраивать кровопролития. Поэтому важно разместить воинов одновременно и близко и незаметно. Неважно, какими способами, но это нужно сделать немедленно. Я не уверен, что в случае своего поражения в суде, Северан не решит поговорить на языке силы. Мы должны быть готовы к любому развитию событий Лайонел.

Шевальер не спорил и не возражал, он даже особо ничего не отвечал своему повелителю, просто слушал и выполнял. Иного Флориану не требовалось.

***

В назначенный час, а было это утром следующего дня, все приготовления принца были окончены. Он с гордостью занял своё место перед собравшимися представителями городского совета, в который входили главы всех знатных домов Энмариса, баннорны, Высший малгар и королева. Несмотря на то, что одним из членов процесса был её сын, это не помешало ей занять своё место в суде. Ведь после смерти короля, до того как будущий правитель Лордарии не женится, она формально оставалась его соправительницей. А поскольку сейчас место короля пустовало, она была единоличной правительницей острова. И сейчас она и все другие, собравшиеся в храме Магуса, ждали лишь одного человека.

– Дядя задерживается, – шепнул принц, стоявшему рядом с ним Лайонелу.

Верный шевальер, на время судебного процесса ставший личным защитником принца, не отходил от него ни на шаг.

– Может он решил сдаться? – предположил он.

– Едва ли, скорее все острова вновь соединятся воедино, чем Северан отступится от идеи снести голову с моих плеч.

И словно подтверждая слова принца, дверь гулко отворилась, и сопровождаемый своими командирами, в храм вошёл высокий статный мужчина. Одетый в новый блестящий доспех с эмблемой совы на груди, он прошествовал мимо младших членов знатных домов, которых было в храме с избытком и, не удосужившись обратить на принца внимания, занял своё место на противоположной стороне.

Появление Северана вызвало перешёптывания, которые могли перерасти в настоящий гвалт, но взявший себе слово Гримоальд оборвал все лишние разговоры.

– Поскольку обе сторону заняли свои места, властью, данной мне королём Роландом, я объявляю суд городского совета открытым. – Выждав немного, малгар продолжил: – В ходе разбирательства мы определим причины разногласий между наследником престола принцем Флорианом и принцем крови Севераном. Если суд не имеет никаких вопросов и возражений, то я попрошу одного из них начать процесс.

Возражений и вопросов, как и следовало ожидать, пока точки зрения обоих судимых не были услышаны, ни у кого не было. Не став дожидаться повторного приглашения, Северан вышел со своего места в центр, откуда его хорошо было видно и слышно всем собравшимся, и начал свою речь.

– Уважаемый суд и все присутствующие здесь главы знатных домов, я безмерно рад, наконец, предстать пред вами. Хочу заявить сразу, что у меня есть лишь одно желание – торжество правды и справедливости.

– Именно из-за них вы узурпировали трон? – поинтересовался у него один из баннорнов.

– Я никогда его не узурпировал, – глаза Северана налились гневом, но уже через секунду он успокоился, – и никогда не желал власти, дарованной законом моему брату и его… детям. Но после трагической гибели нашего короля у меня просто не оставалось выбора, я должен был что-то сделать, ведь сидящий здесь сейчас человек. Человек, которого вы готовитесь назвать своим королём – убийца и кровосмеситель!

Последние слова снова пустили по храму хор шёпотков, большинство из них сквозили недоверием к речи Северана.

– Эти слова – опасное обвинение, – напрягая свой обычно тихий голос, для того чтобы перекрыть шум, сказал Гримоальд, – есть ли у вас доказательства которыми вы можете его подтвердить?

Гордо вскинувшись, Северан с нескрываемой злобой посмотрел на абсолютно бесстрастного принца и произнёс:

– У меня есть сведения, которые я уже несколько лет пытался раскрыть, но король запретил мне делать это, завязав мой рот отправкой на Ампулхету. Но сейчас его нет с нами, и поэтому я волен просить у суда справедливости. Вот моё слово.

Смахнув со лба обильно выступившие капли пота, он сделал глубокий вдох и продолжил свою речь.

– Все вы знаете, что два года назад моей дочери, принцессы Оливии, не стало. Она была светлым и добрым человеком, и жизнь её не должна была оборваться так трагично. Она не должна была выпрыгнуть тогда из окна, – голос Северана нарастал подобно шторму на море, – и не сделала бы этого, если бы её не обесчестил принц Флориан!

Следующие несколько минут совету пришлось потратить на то, чтобы успокоить недовольные возгласы и выкрики, градом обрушившиеся на голову Северана.

– Вы голословны, Ваше Высочество, – когда это всё же удалось сделать, скептически заявил один из представителей суда, – и снова не представили никаких доказательств.

– Извольте, – фыркнул Северан, – я могу полностью описать тот вечер, когда моей дочери не стало.

– Будьте так добры.

Подрагивая от напряжения вызванного воспоминаниями, о которых он всегда хотел забыть, Северан сжал пальцы в кулаки и, посмотрев на лик Магуса безмолвно созерцавший всё происходящее в его храме, проговорил:

– Моя дочь была честной и порядочной девушкой. Она росла в понимании того, что считается правильным, а что гнусным и не достойным. И поэтому она всегда с холодностью воспринимала все ухаживания наследного принца. Коих, кстати сказать, было много. С тех пор как она выросла в красивую девушку, он не давал ей проходу. Естественно это не укрывалось от моих глаз, и я много