От таких мыслей закинул в рот остаток ядер. Много икал.

Дорогой дневник, сегодня меня пытались свергнуть.

Началось всё ещё затемно. Один маленький охреневший шаман устроил праздник в мою честь. Оказывается, что розоволосые ребята проскочили колесо и словесность, но уже освоили процессы брожения. Хотя… Слоны вроде тоже бухают…

Не суть!

Короче, где-то в гномьих цехах они нашли каменные ванны и в них настаивали ягодную, — спасибо, что не червяную, — бражку. Этой бражкой и решил напоить нас шаман.

Гоблины собрались всей толпой на площадке между домиками, у-у-у-кали, танцевали вокруг статуи имени меня и шуточно боролись. Шаман гордо вручил нам с Ариэль по грибу с выпуклой шляпкой, в которую была налита брага, — кстати, очень удобно и внешне выглядит прям как мартинка.

Ариэль выпила и даже не поморщилась, а вот в моём грибе был яд.

О-хо-хо…

Никак вы, блять, не научитесь.

Шаман с любопытством палил мою реакцию, улыбался и ждал. Подыгрывать настроения не было, да и сбором информации в данный момент я не занимался, а потому просто схватил желтокожего ублюдка за горло, поднял на вытянутой руке и придушил.

Душа скользнула в Океан.

Праздник вокруг продолжился, а вот меня что-то так злость разобрала, что я решил вытащить шамана на допрос. Тем более других развлечений до вечера не предвиделось.

Так что я присел поудобнее, закрыл глаза, ушёл глубоко в себя и призвал товарища к ответу.

«Какого хрена⁉» — спросил я у жалкой дрожащей душонки, которая поняла, во что вляпалась. Разговор происходил не мыслеформами, как поначалу мы общались с белками, а… мыслеформами отдельных слов, которые приходилось складывать воедино и пытаться уловить общий смысл.

Короче говоря, по сравнению с этими пещерными уродами, мои бельчатки настоящие гении, да ещё и филологи.

Из ответного мысленного бормотания я понял, что шаман хотел стать новым вождём и овладеть красивой рогатой женщиной. Согласие красивой рогатой женщины не требовалось — но это уже само по себе номинация на премию Дарвина. То, что эта женщина помогала песчаного червя добывать, шамана не смутило.

Так.

Одной загадкой меньше. Гоблины не гермафродиты, а просто одинокие холостяки. Едем дальше.

В общем, подвывая от ужаса и осознания своего положения, душа гоблина «разговорилась».

И оказалось, что «этот гоблин», как он сам себя называл в третьем лице, уже видел рогатых женщин. Приходили чёрные люди, что-то делали, потом красные, чёрные красных побили и унесли с собой. И так несколько раз. Иногда среди красных были женщины. «Этот гоблин» хотеть женщина, но бояться чёрных людей.

И тут пришли мы. Сами. Правда, я убил вождя и стал новым вождём. Вождь — это вождь, самку вождя брать нельзя. Но вождь самку не взял, значит она ничья…

В общем, дальше влажные мечты гоблина были мне уже не интересны. Интересно мне было другое — почему закрылся разлом.

И вот тут гоблин меня реально удивил!

Чёрные люди принесли с собой большой железный камень. «Этот гоблин» видел, как чёрные люди этот камень принесли, и когда появились красные люди — камень повернули, и красные люди испугались и не смогли уйти. И чёрные люди их поймали. Камень большой и тяжёлый, чёрные люди его песком присыпали и оставили. И когда «этот гоблин» увидел красивую женщину, он тоже повернул камень, и женщина не смогла уйти.

Дальше я уже не слушал.

Вынырнув из транса, я схватил Ариэль за руку.

— Идём!

И тут я немного прифигел. Дело в том, что девчонка к тому времени успела избавиться от топика, и теперь щеголяла своими сиськами, извиваясь под мерные удары в местный барабан. А всё племя гоблинов заворожённо наблюдало за этими мерными покачиваниями двух упругих шариков.

Шаман, сука! Меня решил отравить, а «рогатую женщину» опоить!

Ну, кстати, посмотреть было на что. Но любоваться долго я не стал. На какую-то секунду, не больше, я позволил разлиться моей ауре.

Ауре душелова.

Ещё через секунду гоблинов как корова языком слизала. С воплями они кинулись врассыпную, давя друг друга, и попрятались кто где смог.

Там-там тоже затих.

— Ой! — пришедшая в себя Ариэль уставилась на свои голые сиськи, а потом, опомнившись, прикрылась руками.

— Держи, — я подобрал с пола и кинул ей топик. — Шаман решил тобой завладеть и опоил нас. Он уже мёртв.

— Поняла… — она отвернулась и быстро оделась.

— Пошли, проверим одну вещь, которую он успел поведать перед смертью, — бросил я ей, а сам направился к выходу.

Она догнала меня через несколько метров.

— Погоди, шаман же не говорил! — сообразила она. — Как он мог тебе что-то рассказать?

— Заговорил, — я ощерился такой кровожадной улыбкой, что инферняшка сглотнула, и больше дурацких вопросов не задавала.

Плиту с нанесённым на неё узором, подозрительно напоминающим печать открытия портала, мы нашли под слоем песка аккурат в том месте, где мне «показал» шаман. Верхняя её часть поворачивалась.

И стоило её повернуть, как с лёгким энергетическим всплеском «окно» выхода открылось на прежнем месте.

— Уф! — шумно выдохнула Ариэль. — Так это всё шаман, скотина?

— Ага. Потрахаться ему захотелось… Интересно, Ильюха всё ещё нас ждёт, или уже плюнул? Добираться до дома на своих двоих как-то не очень хочется. А телефон успел разрядиться за это время. Считай почти неделя прошла…

— Да я согласна босиком бежать, лишь бы уже выбраться отсюда! — с жаром выдала инферняшка. — Хотя, признаю, было весело.

— Ну, пошли… — я подал ей руку и шагнул на выход.

Каково же было моё изумление, когда я, проморгавшись, увидел не только Илхуитла, но и Жихарева, и Егора, и всех остальных, и даже Габи с белками.

Кажется, они уже собирались уезжать. Но одна деталь показалась мне подозрительной.

Потянув носом воздух, я принюхался.

— Вы что тут, водку что ли пили? — удивился я. — А что за повод? И почему здесь?

Глава 7

Банда

Я смотрел на ребят. Ребята смотрели на меня.

«Хайзяя!»

Оказалось, что больше всех рад меня видеть был именно Чип. Уже через мгновение после того, как мы с инферняхой вышли из разлома, белкус был у меня на плече. Победно пританцовывал и вразнобой накидывал мыслеформ о своих тяготах и лишениях. Заточение в просторном доме с бассейном и игровой приставкой оказалось для него тяжким испытанием.

Бедный.

Я аж чуть не всплакнул,