Берег моря сменился мрачными развалинами где-то в джунглях. Точно – сектор Старых Планет. Бронированный робот-самоходка полз, обшаривая пространство хоботом локационной установки. Поодаль, в укрытии, фигуры в скафандрах дезактиваторов склонились над управляющим модулем. Над самоходкой парил, передавая картинку сверху, «домовой». Как и положено, спецмодифицированный, похожий на бесхвостого ската.

«Вот этим ребятам скучно точно не бывает», – подумал Стас с уважением.

Он и сам когда-то мечтал попасть в отряд дезактиваторов, представлял, как открывается десантная капсула и он с паллером наперевес выскакивает, высматривая боевых дроидов, или крадется по темным коридорам заброшенных военных баз, выискивая биологическое оружие, спрятанное фанатиками эпохи Первого Исхода. Но в какой-то момент изменил решение. И хотя по всем параметрам проходил в группу подготовки дезактиваторов, ушел к земледелам. Просто однажды отчетливо понял, что хочет создавать будущее, а не чистить прошлое.

А монитор уже показывал виды Старой Земли. Венеция и Ленинград в очередной раз закрывались на реставрацию, ограничивался экскурсионный поток в Лондон, Шри-Ланка представляла фестиваль психографической импровизации…

В лесу завывал неизвестный, но не опасный зверь, шелестел ветер, и заливал половину небосклона Млечный Путь.

Хорошо…

Вот, как раз о программе терраформирования заговорили. Он смотрел, как поворачивается на экране полусфера с пульсирующими голубоватыми точками – областями земледелания. Все они находились во внешней части сферы. Вот и Энтея. На самой границе, даже чуть выходит за нее.

Личных сообщений не было, и Стас, отключив монитор, сел на пенопреновый коврик, входя в подготовительную фазу вечернего комплекса. Дыхательные упражнения, осознанное восприятие, очистка сознания… В душ, и спать.

* * *

Следующая неделя выдалась на редкость суматошной. Два полуоформившихся семени вдруг решили, что не хотят стоять вдоль улицы, и повели себя как изба сказочной бабы Яги. Шипя и ругаясь, Стас вскрывал незрелые мембраны и копался в настроечных модулях, возвращая будущие дома в состояние «ко мне передом».

Центр управления модели «Замок» решил в первую очередь активировать системы защиты от агрессивных сред. Правильно сделал, но этим за одну ночь выморозил почву так, что Стас проснулся, трясясь от холода. Выскочив, он увидел, как покрываются инеем стенки новорожденных построек, и услышал легкое потрескивание. «Замок» самодовольно светился фиолетовым.

– Жлоб, – припечатал его Стас и ушел досыпать.

Наутро в отместку за непристойное поведение «Замка» он отправился налаживать его энергосистемы. Судя по внешнему виду, модуль от души накачался энергией и был готов к включению в систему поселка.

В лесу что-то рявкало и верещало, шелестели деревья, отчетливо пахнуло абсолютно земной осенью, и от этого защемило в груди. Стас остановился, глубоко вдохнул.

Воздух вдруг засвистел. В небе показалась черная точка. Стремительно увеличиваясь в размерах, она приближалась к лагерю.

– Твою за ногу! – выдохнул Стас и бросился к командному пункту.

Вращаясь и выгибая дугой огромные лиловые щупальца, словно тормозя ими о воздух, на лагерь гигантским сверлом падал корабль Дальней разведки класса «Гамаюн». Тяжело дрогнула земля.

Задыхаясь, земледел кувыркнулся через голову, вскочил на ноги, снова побежал, слыша, как позади визжат и скрипят гибнущие здания. Звонко взорвалась химлаборатория, свистнуло над ухом. Стас оглянулся и заорал.

Безумно и неуклюже вздымалось к небу гигантское тело «Гамаюна». Войдя носом в грунт, корабль пытался остановить себя, раскинув щупальца, вбивая их в почву, но не справлялся. Корпус закинуло вверх, и он валился прямо на Стаса.

В два прыжка парень оказался у входа в «Замок» и рыбкой нырнул в открывшуюся мембрану. С негромким шелестом сошлись лепестки двери, и на командный пункт обрушилась туша гибнущего корабля.

Стас клацнул зубами, рот наполнился кровью. Земледела оторвало от пола и бросило вперед по коридору. Он успел закрыть голову руками, и тут ударило снова. Уже слабее.

«Что еще могло взорваться?» – мельком подумал Стас и, заорав от внезапного ужаса, упал, свернулся калачиком, закрыл голову руками.

Умирал «Гамаюн». Корабль сделал все, что мог, и сейчас выбрасывал боль и безумие гибнущих симбиот-систем наружу, стараясь защитить от них пилота.

Стас плакал, выл и ждал. Как учили, дышал и ждал, когда уйдет чужой кошмар. Наконец встал, шмыгнул носом и пошел осматривать масштабы бедствия.

Выход из «Замка» непоправимо покорежило, пришлось выбираться через аварийный люк верхнего яруса. К счастью, работало аварийное питание, и Стас молча взял назад свои обвинения командного центра в жлобстве. Протиснувшись через еще теплый после взрывов люк, земледел выбрался наружу и тяжело вздохнул.

Корабль пропахал огромную борозду через весь лагерь. Видимо, пытался дотянуть до людей и посадить «Гамаюн» поблизости от поселения, чтобы помощь пришла быстрее, но повреждения были настолько сильными, что рассчитать траекторию и расстояние он уже не смог.

Жилой модуль размазало. А самое поганое – срезало верхушку «Замка». Где уже вырос узел связи.

В воздухе стоял густой медный запах умирающего корабля.

– Пилот! – оскальзываясь на комьях глины, Стас побежал к кораблю.

«Гамаюну» и тут не повезло. Пытаясь затормозить, он развернулся, и носовая часть проехалась по выросшим и окрепшим постройкам поселка. Нос корабля напоминал изуродованную пасть кашалота. В глубине разодранного, истекающего компенсационной жидкостью зева висела на соединительных шлангах пилотская капсула. Стас полез к ней.

– Ну, ну где же, где индикаторы? – бормотал он, обрывая с капсулы клочья корабельной псевдоплоти.

На уровне колена показались слабо мигающие огни.

– Очень, очень нехорошо, – бормотал он сам себе, присев на корточки.

Читать показания аварийных капсул их учили еще на первом курсе. И на втором. И на третьем. Дисплеи и группировка информационных блоков была стандартной и для индивидуального костюма, и для пилотской капсулы, отличалось только количество показателей и детализация.

У «Гамаюна» датчиков было много. Большинство сигналили оранжевым и красным. Хотя основные функции жизнедеятельности – более-менее, но уже начинали вылезать в оранжевую зону. Непонятно, почему? При разрушении симбиот-системы капсула должна перевести пилота в полный анабиоз, притушить мозговую активность, заорать на всех частотах.

Мозговая активность – красная? Это с чего?! Погас ряд индикаторов – полностью уничтожена линия эмпатической связи с кораблем. Это очень и очень плохо. Во время полета мозг, сознание пилота, он сам становятся частью корабля. Пилот и корабль существуют в общем психоэмоциональном пространстве, которое создает и поддерживает корабельный мозг.

В случае аварии «Гамаюн» должен был отключить пилота от полетной реальности. Почему же этого не произошло?

И тут Стас заметил