Без операции у меня два пути. Либо смерть от кровопотери, либо перитонит. Надо хоть рану осмотреть.

Я дернул петлю быстросброса бронежилета и стащил его себя. Да, вот кровавое пятно на куртке, не очень-то и большое, надо сказать. Расстегнул, сдернул полу, увидел окровавленную камуфляжную футболку. Вот тут крови, надо сказать больше.

Схватился обеими руками, отлепил от раны и разорвал. Вот и отверстие, небольшое совсем. Плиту раскрошило и одним куском вошло. А не навылет ли? Нет, пуля внутри. И чем они таким стреляли-то вообще?

Винтовочное — это не так плохо с одной стороны. А с другой, это как между острым и тупым топорами выбирать. Какая разница, чем тебе голову рубить будут?

Девчушка увидела рану и отодвинулась в сторону. Ну, крови она раньше практически не видела. Но тут уж не до сантиментов, не до эмоций.

Вытащив из подсумка еще один шприц, но уже с гемостатическими гранулами, я вставил его в рану и нажал на поршень. Вспыхнула боль, и перед глазами потемнело.

* * *

Мы сидели в военном баре. Мы — это я, Жид, Фрай и Вирус. Парни, которые составляли костяк моего подразделения. Остальные менялись все время, а эти со мной оставались почти всегда.

— Да на хрена тебе этот Крым? — спросил Жид. — Да и какой смысл обратно в регуляры идти? Строем ходить, блядь?

Я взял бокал и сделал несколько глотков холодного пива. Запрокинул голову, размял шею. Хорошо здесь, и кондиционер работает. А на улицу выйдешь — сразу охренеешь от жары. И от влажности. Она тут дикая, все-таки Гвиана. Не французская теперь уже правда, нашими стараниями, но все равно.

— Да никто тебя строем там ходить не заставит, — я махнул рукой. — Да и там — настоящее дело. Считай, родную землю оборонять будем. Да и климат там получше.

— Климат, — усмехнулся Фрай. — Там только о климате и думать придется. Жарко там, Край, причем, очень. Настолько жарко, что никто трупы даже не считает. Ну и если уж ехать, то под Польшу куда-нибудь, в цивилизованную Европу. Там наши наступают.

— Ага, в штурма, — кивнул я. — Да и…

— А мне кажется, надо ехать, — перебил меня Вирус. — Реально. Я с тобой, пожалуй, рвану.

— Психи, блядь, — откинулся на стуле Жид и тоже глотнул пива. — Там ведь не хрены с горы, там морпехи США. У них там наступление идет во всю.

— Да год уже идет, а так ни хрена и не добились, — ответил я. — Держатся наши. Помочь нужно.

— Нужно, — Фрай задумался. — Нет. Ты как хочешь, но я, наверное, не поеду. Здесь останусь. Наши на своей земле так или иначе отобьют, а вот тут, в колониях. Здесь у нас позиции не такие прочные, как там. Да и местные тоже, они только в глаза улыбаются, а по домам своим мины готовят.

— Край в патриотизм поверил, — усмехнулся Жид.

— Ну мы ж не из «Whiteground», — ответил я. — Мы сколько не работали, так все на благо России.

— И на свой кошелек.

— А если нас сразу всех накроет? — усмехнулся я, отставляя пустой бокал.

— Тогда хрен знает. Пусть на том свете сами разбираются, кто из нас раньше умер, — вставил Жид. — Только я в любом случае не пидор, это ты, Край, первый скопытиться мечтаешь.

— С таким лицом, как у тебя, тебя даже смерть стороной обходит, — буркнул я.

— Зато у меня харизма, — Жид расплылся в ухмылке. — Тебя-то за что «Вирусом» прозвали? Потому что токсичный? Или потому что всех вокруг себя заражаешь?

— Ага, — кивнул Вирус. — Заражаю здравым смыслом. А вот у некоторых тут явно воспаление жадности. Подхватили в штабе. Тяжёлая форма.

— Зато у Края воспаление патриотизма. И не лечится, — сказал Фрай. — Это у него с детства, наверное. Он же, говорят, из тех, кто на Парады Победы плакал.

— Да не плакал я, — отмахнулся я. — Просто у нас на площади жарко было, глаза щипало.

— Во-во, — поддержал Жид. — Щипало от чувства вины перед прадедами, что ты в колонне не маршируешь.

— Вот уроды, — покачал я головой. — Взял, блядь, с вами посидел душевно называется. А вы опять за своё.

— Да ладно тебе, Край, — улыбнулся Вирус. — Мы ж всё понимаем. Ты у нас как бы совесть отряда.

— Ага, а ты — кишечная палочка, — хмыкнул Жид.

— Да хоть холера, — пожал плечами Вирус. — Главное, чтобы мы держались вместе. Всё остальное — лечится.

И тут с улицы послышался взрыв, и одновременно взвыли сигнализации нескольких машин. Я вскочил, выхватил из кобуры пистолет и рванулся наружу. Остальные тоже подорвались, но я успел заметить, как Жид опрокинул в себя остатки своего бокала.

Когда мы выскочили наружу, то увидели, что легковушка, припаркованная напротив, у здания администрации, горит красным пламенем. А в самом здании не осталось ни одного целого окна — все выбило взрывом. Закричали люди, ломанулись во все стороны прочь.

Бежать помогать было поздно, тушить тоже никакого смысла не было. Да и все мои парни восприняли этот взрыв спокойно. Просто привыкли уже, тут почти каждый день такое происходит.

— Сука, твою ж мать, — покачал я головой. — Это ведь третий уже за последнюю неделю.

— А я тебе чего говорил? — сказал Фрай, он выглядел на удивление спокойным. — За местными тоже следить нужно. Пока партизаны бегают, они так и будут наших взрывать.

— Все равно поеду, — вдруг сказал Вирус. — Так что, пацаны, в последний раз сидим.

— Не последний, а крайний, — возразил Жид. — Ну пошли обратно тогда, раз так.

— Вот именно, — поддержал его Фрай. — А пока живы — пьём. Давай ещё по одной?

Я глянул на часы. До вылета оставалось чуть больше часа.

— По одной — можно. А потом разбегаемся. Мне завтра в полк. Восстановительные документы, медкомиссия, брифинг. Всё как положено.

* * *

Я открыл глаза, потому что меня тормошили за плечи. Увидел перед собой Наташу. Она больше не плакала, будто слезы кончились.

— Не давай ему спать! — закричала Лика. — Не давай спать! Пусть в сознании будет.

А перед глазами все еще крутились воспоминания. Я вспомнил. Вирус поехал со мной. И его накрыло дроном-камикадзе на отходе с позиции. Выходили парни двумя группами по два человека. Вторая вышла, а они запалились. И так и остались лежать там, пока тела не вывезли.

Жид и Фрай живы. По крайней мере, были, пока была связь. И несмотря на то, что они строили из себя крутых наемников, они исправно выполняли контракт