Сайринат оказался прав: её волосы действительно темнели, а ногти стали очень твёрдыми, таких не могло быть у человека. И Ангелину терзала мысль: что, если это не последние изменения? Что будет дальше? Появятся крылья и хвост, вырастут клыки? Ангелина знала, что она больше ликвидатор, чем человек, но ей говорили, что её внешность определяется всё-таки человеческими генами. Но что, если это было всего лишь предположение, а правду никто не собирался выяснять?

Дойдя до своей комнаты, Ангелина сначала подошла к окну и долго смотрела на лес. Может ли быть, что она изменится настолько сильно, что ей останется только одно — идти к Сайринату? Что, если в мире людей для неё действительно нет места? Терзать себя подобными размышлениями было невыносимо. Как бы то ни было, на полон к ящеру она пойдёт только тогда, когда другого выбора не останется, и не раньше. Ногти царапнули подоконник, женщина упрямо сжала пальцы свободной руки. Она остаётся человеком пока ведёт себя как человек.

Ангелина никогда раньше не думала, что рука может устать подпиливать ногти. Впрочем, Сайринат тоже долго приводил в порядок свой «маникюр». Несколько раз Ангелина видела, как он занимается своими когтями, но ни разу не обращала внимания на то, что именно он делает. Ей куда больше нравилось разглядывать самого Сайрината. И сейчас она могла с лёгкостью вспомнить его позу, выражение глаз. Воин всегда сидел вполоборота к столу, так что Ангелине было хорошо видно его лицо, сосредоточенный взгляд. Одна рука, та, которой занимался ликвидатор, лежала на столе, расслабленную ладонь он клал на специальную подставочку. Вторая рука была на весу. Хвост обычно спокойно падал на пол и слегка обвивался вокруг ног. Именно по хвосту иногда можно было определить, что Сайринат действительно сильно увлечён диалогом. Глаза всегда оставались сосредоточенными на когтях, словно одно неправильное движение грозило смертью. Ангелина полулежала на большом светлом диване напротив стола. Они много разговаривали на самые разные темы, и женщине это очень нравилось, хотя всегда безэмоциональный голос Сайрината часто не давал возможности понять, как он относится к обсуждаемому предмету.

Пожалуй, дни, проведённые в Логове в беседах с Сайринатом и прогулках по окрестному лесу с Анрилью и её стаей были очень хорошими и спокойными. Но было ещё одно обстоятельство, помимо Николая, которое не давало Ангелине согласиться на предложение ликвидатора. Она не хотела чувствовать себя собачкой, которую сначала приласкали, потом пнули, а затем вновь поманили косточкой. К тому же, она не могла понять мотивов Сайрината. Он сказал, что прогнал её из Логова, потому что так ей будет легче адаптироваться в человеческом мире. Как щенка в воду кинул. Выплывет — хорошо, не выплывет — ну что ж, бывает. С другой стороны, ликвидаторы — не люди. Возможно, с точки зрения самого Сайрината ситуация выглядела абсолютно нормально. Окрепла — уходи. Оказалось, что всё ещё нужна помощь — иди обратно. А что потом? Новое изгнание в мир людей?

Шли дни. Ещё немного, и пора будет уезжать обратно, в город. Ангелина полюбила сидеть по ночам у раскрытого окна, часто закрыв глаза. Компанию ей составляла чёрно-рыжая кошка. За эти дни женщина устала мучить себя неразрешимыми вопросами и наконец-то смогла успокоиться, обрести некое подобие внутреннего равновесия.

Однажды ночью, сидя у окна и глядя на звёзды, она услышала доносящиеся снизу голоса родителей Нкиолая.

— Они уезжают через два дня, я правильно помню, Рая?

— Да, милый. Так тебе понравилась эта девушка, Ангелина?

— Как тебе сказать… вроде бы она нормальная, но, по-моему, что-то скрывает. Мне кажется, она — не обычный человек.

— Да будь ты проще! — Ангелина словно наяву увидела, как Раина упирает руки в бока. — Кто в наши дни не мутант?

— Мы. Наша семья. И, честно говоря, я бы не хотел, чтобы мой единственный сын связал свою жизнь с мутанткой. Но он утверждает, что с этой Ангелиной всё нормально. По-моему, врёт.

— Он уже большой мальчик. Пусть сам решает. Отец с матерью ему больше не указ, — немного грустно сказала Раина. — Как же быстро он вырос… А мне всё равно, мутант Ангелина или нет, я хочу успеть ещё внуков поняньчить!

— Успеешь ещё, Рая, — чуть насмешливо ответил Макар. — Какие наши годы, Бог даст, ещё и правнуков увидим!

— Закрою-ка я окно, а то прохладно.

Ангелина ткнулась лбом в шершавую стену. Она не мутант, это верно. Она хуже, чем мутант — не человек. У неё нет документов, её ищет правительство. И, даже если эти проблемы будут улажены, она понятия не имеет, может ли ещё рожать. И сейчас ей казалось, что она губит жизнь Николая. Она не строила никаких планов на будущее, но не хотела всю жизнь скрываться, тайно пакостить своим обидчикам. Очень хотелось выйти на охоту и отомстить тем, кто искалечил её жизнь. Но так повёл бы себя ликвидатор, не человек. А она хотела остаться человеком.

Ночью ей снова снились яркие образы, запахи, пленительные, но неуловимые. А наутро женщина долго лежала, рассматривая свои ногти, твёрдые, как железо. Имеет ли она право подвергать обычных людей опасности? Да, после охоты она стала намного спокойнее относиться к человеческому запаху, исчезло смутное раздражение. Но кто знает, надолго ли? Ангелине хотелось обсудить ситуацию с Николаем, но она боялась. До этого она убивала, но исключительно людей и исключительно в том случае, когда они пытались причинить вред ей. Во всяком случае, так было после того, как ящеры вернули ей свободу воли.

Когда она спасала Сайрината и потом, у ручья, она вела себя не как человек — как дикий зверь. А волки не живут с овцами. Зверю не место рядом с людьми. Но она будет сильнее своего зверя, сможет если не укротить, то приручить его.

* * *

Алиса лежала на мягкой кровати, одной из лучших в этом здании. Женщина любила роскошь, а в современном мире поклонники часто дарят не цветы, а деньги. Не так романтично, зато удобно. Алиса почти плакала, в её душе боролись боль и злость.

«Лежу тут, без косметики, вся растрёпанная, ни на что не похожа, — злобно думала она. — Даже не могу пойти и врезать Волчаре. Как же я ненавижу, когда нечем ответить на столь наглый шантаж. И почему у меня нет силы, как у Ангелины? Я бы ему показала… да, я бы этой псине так