«Холланда» сделал свое дело. Пули весом и калибром поменьше тоже прошлись по рукотворной полянке, однако большая часть врагов уцелела. Я кое-как сумел сосчитать островерхие капюшоны, пасти, хвосты и силуэты всадников — застывшие в отблесках пламени фигуры с непонятным количеством голов и конечностей.

И не так уж их было и много — даже всех вместе. Основа снова принялась осушать резерв, услужливо замедляя время, и я отсек взглядом центральную группу — примерно полдюжины человек. Кто-то ехал верхом, а кто-то уже успел спрыгнуть. Зубастых теней с длинными хвостами оказалось примерно вдвое больше, и они двигались нам навстречу с флангов.

Чьи-то еще тени маячили чуть дальше, среди деревьев, но их я уже и не пробовал разглядеть — мишеней для пуль и заклинаний хватало и прямо по курсу. Некоторые уже разворачивались обратно к лесу, кто-то готовился драться, но большая часть пока не двигалась, будто я накрыл поляну перед воротами не огнем и светом, а каким-то высокоранговым заклинанием из арсенала адептов Льда.

Ящеры бросились прочь первыми. Не потому, что соображали быстрее, а оттого, что действовали на уровне рефлексов — раньше, чем успевал реагировать на происходящее крохотный рептильный мозг. Сигнал об опасности просто-напросто миновал его и мчался по нервам от глаз и ушей прямиком в позвоночник, а уже оттуда — к могучим конечностям.

Увидел ревущее и воняющее бензином чудовище с горящими фарами — беги. Чего уж проще.

Я размахнулся и, свесившись через борт пикапа, ударил. Клинок Разлучника вспыхнул магическим пламенем и через мгновение вырос примерно впятеро. Красная Плеть с грозным воем вырвалась прямо из зачарованного кресбулата и прошла над поляной, с одинаковой легкостью кромсая и чешую ящеров, и человеческую плоть, скрытую под одеждой.

Никакой брони таежные стрелки, конечно же, не носили. Они всегда полагались на скорость и скрытность, и в схватке лицом к лицу оказались практически беззащитны. Их штуцера сердито огрызались в полумраке, но стрелять приходилось туда, где из темноты по глазам бил слепящий свет автомобильных фар. И первые секунды схватки мы выиграли.

Это куда больше походило на казнь, чем на сражение, пусть даже не равных по силам врагов. Штуцера и ружья из машин грохотали нестройным хором, проводя над поляной свинцовой гребенкой. Почти джина ящеров погибли мгновенно, а остальные разбежались в стороны.

Люди продержались немногим дольше. Фигура в паре десятков шагов впереди упала на одно колено, громыхнул выстрел, и стекло на задней стенке кабины пикапа брызнуло осколками. Кто-то из гридней выругался, зажимая пробитое пулей плечо, но его обидчик тут же получил в ответ.

Двустволка Гуся сердито рявкнула, выплевывая картечь, и фигура в островерхом капюшоне выронила штуцер и упала лицом в траву.

— Молодец, воин! — Я хлопнул парня свободной рукой по плечу. — Так их! Чтобы ни один не ушел!

— Стараемся, ваше сиятельство! — Гусь переломил ружье надвое и вытряхнул опустевшие гильзы на дно кузова. — Главное теперь не упустить.

Зубастые и чешуйчатые фланги воинства врага спешно отступали в лес, но центр я отпускать не собирался. Половина стрелков уже упокоилась в залитой оранжевым светом траве, но кое-кто еще огрызался, уходя обратно в темноту. Среди них наверняка были и Одаренные, но, к счастью, не нашлось ни одного, способного потягаться со мной в открытом бою или выставить Щит против двух дюжин стволов.

И когда Жихарь с разгона снес бампером «козлика» очередную фигуру в плаще, отступление окончательно превратилось в бегство. Ящеры напропалую ломились обратно в Тайгу, не разбирая дороги, а их ездоки больше не пытались сопротивляться и только жались к чешуйчатым шеям, стараясь не подставить спины под пули.

Внедорожник снова вырвался вперед — кому-то из ребят Сокола явна не терпелась урвать свой кусочек славы, и он выжимал из-под капота все возможное, чтобы поскорее подобраться поближе к бегущим мишеням. Те, наконец, сообразили, что машин у нас не так уж и много — и решили разделиться. Двое всадников ломанулись куда-то влево, трое сохранили курс, и один бестолково ушел направо, прихватив парочку ящеров без седел и сбруи.

Но ушел недалеко. «Козлик» сердито рявкнул мотором, прибавил ходу и с неожиданным проворством устремился следом за беглецами. Снова загрохотали штуцера с ружьями, и чешуйчатые твари одна за другой свалились в мох. Последней рухнула та, что несла седока. Рослая фигура перекатилась по земле, потеряв капюшон, ловко поднялась на ноги — но тут же снова рухнула с топором между лопаток.

Дядя высунулся из кабины так, что сам едва не вывалился на ходу, зато не промахнулся. Бросок вышел удачным: не только попал в цель, но и вогнал серповидное лезвие в плоть по самую рукоять. Влажный хруст я, кажется, услышал даже сквозь рев двигателей. После такого удара, пожалуй, не поднялся бы и упырь, а живого человека сталь и вовсе переломила надвое.

Еще один лесной бродяга встретил свою смерть — но их осталось еще пятеро.

— За ними! Зажимайте, берите левее! Не давайте разделяться! — скомандовал я, снося Разлучником голову подвернувшемся сбоку по ходу ящеру. — Патронов не жалеть!

Гридни и так не слишком беспокоились об экономии, но теперь их стволы заговорили еще чаще, наполняя полумрак Тайги смертоносным свинцом. Пули сердито жужжали, щелками по деревьям, и одна из них нашла цель: ездок с коротко стриженой макушкой дернулся, сполз по седлу набок и свалился прямо под ноги ящеру. Тот, впрочем, пережил хозяина лишь на мгновение — наугад брошенный мною Факел не только угодил в спину между хвостом и туловищем, но и оказался таким мощным, что чудище буквально разорвало на части.

Второго всадника прикончил экипаж Сокола: внедорожник вдруг вынырнул откуда-то слева и, разогнавшись, боком вдавил ящера в здоровенную сосну. Раздался визг и хруст костей — тварь буквально раздавило надвое. А ездок выронил штуцер, перевернулся в воздухе и с грохотом шлепнулся на капот машины. Неуклюже извернулся, пытаясь схватить оружие на поясе — то ли нож, то ли револьвер.

Но не успел: из двери со стороны пассажира высунулась рука, сжимавшая обрез двустволки, и выстрел в упор сбросил беднягу на землю. Внедорожник чуть подпрыгнул, переехал уже бездыханное тело и снова рванул вперед, забирая влево и отрезая путь уцелевшей троице всадников.

— Этих брать живыми! — заорал я, раскручивая в руке Красную Плеть. — Бейте по ногам.

Огненный хлыст с жужжанием распрямился, разом срезая несколько молоденьких сосенок и обе конечности ящера. Тварь с визгом упала, а в следующее мгновение Сокол на ходу выскочил из внедорожника и обрушился на ездока.