Самого Сокола, впрочем, среди его людей не было. Фельдфебель остался чуть позади, но вряд ли оттого, что боялся получить по лицу — просто наблюдал за мной. Пытался раскусить тактику еще до начала боя, выцеливал, чтобы в нужный момент сократить дистанцию и поймать на ошибке.

Из всей пятерки служивых он был самым опасным. Не самым крепким с виду, может, даже не самым опытным в плане рукопашных схваток, но все же тем, кого следовало опасаться в первую очередь. Да и силы в долговязой фигуре наверняка имелось куда больше, чем могло показаться на первый взгляд. Тощие руки меня не обманули: мышцы под загорелой кожей Сокола вились жгутами, и я почему-то не сомневался, что в них скрывается если не мощь движителя таежного автоматона, то что-то весьма к ней близкое.

Но пока меня зажимали младшие чины, а я осторожно высматривал среди них слабое звено. И, кажется, нашел: Николай — тот самый снайпер, способный прострелить гривенник с пяти десятков шагов — заметно уступал сослуживцам и ростом, и сложением. Драться он наверняка умел не хуже остальных, однако его движениям не хватало той отточенной уверенности, которая была у остальных. А может, просто сказывался возраст — солдат явно разменял четвертый десяток и наша полуминутная пляска, похоже, начинала его утомлять. Пока не настолько, чтобы опустить руки, но желания первым лезть на рожон у Николая уже не было.

Зато у меня его имелось в избытке.

Я выдохнул, на мгновение прикрыв глаза, и Основа ожила, наполняя тело запредельной легкостью, а мышцы — силой, неподвластной простым смертным. Изобразив обманное движение, я метнулся вперед и, пропустив между головой и плечом чей-то неуклюже-медленный кулак, ударил Николая локтем. Целился сначала под дых, но в самый последний момент решил пожалеть и приложил чуть выше — по ребрам.

Хватило и этого. Бедняга-снайпер шумно выдохнул, отлетел на несколько шагов, рухнул на землю и остался лежать, корчась и хватая ртом воздух. Кости я ему не сломал, но из дальнейшей возни выключил — минуты на две точно.

Впрочем, его товарищи будто только и ждали чего-то подобного. Невысокий, но плечистый светловолосый парень тут же налетел слева. Я успел заметить, как он слегка прищурился перед тем, как ударить. Видимо, зрение у него и правда было так себе — Сокол не соврал.

И насчет силы, способной сломать подкову, тоже не ошибся. Кулак метнулся вперед почти без замаха, и по моим ребрам будто ударил молот. И не тот, которым я орудовал в кузнице, а полноценный боевой — с длиннющей рукоятью и весом в несколько кило. Не знаю, кто учил Федора — так, кажется, звали солдата — так лупить, но обычного человека удар вроде этого уложил бы на землю. А может, и прямиком на больничную койку.

Я устоял — но только для того, чтобы на меня тут же бросились с двух сторон одновременно. Одного противника я встретил пинком в живот, зато второй успел повиснуть у меня на плече, а через мгновение к нему присоединился и Федор.

Пара крепких парней, приученных к военной службе и откормленных на казенных харчах. Плюс камуфляжные штаны, исподнее и здоровенные армейские ботинки — итого полторы с лишним, а то и все две сотни килограмм подвижного и недоброго веса. Почти неподъемная ноша для простого смертного.

Не так уж много для Одаренного. Выдохнув, я крутанулся на месте, и солдаты разлетелись в разные стороны, как сухие ветки с дерева во время бури. Здоровяк Федор выругался, приложившись боком об утоптанную чуть ли не до твердости камня землю, а его худощавый товарищ и вовсе покатился куда-то к жалобно кряхтевшему Николаю. Похоже, мне осталось только разделаться с самим Соколом.

Но он вдруг куда-то исчез. Только что его долговязая фигура маячила где-то на самой границе поля зрения примерно в пяти-шести шагах. И будто растворилась в воздухе. Когда сердитое и натужное сопение раздалось прямо над ухом, я, наконец, сообразил, в чем дело.

Однако сделать ничего уже не успел — Сокол оказался у меня у меня за спиной с каким-то запредельным проворством. Я рванулся, наугад ударил затылком, но, кажется, не попал. Крепкие руки обхватили меня за пояс, стиснули и приподняли.

Основа добавляла телу силы и скорости, но все же не могла сделать его тяжелее. Я весил ровно столько же, сколько и любой другой рослый и плечистый парень неполных двух десятков лет от роду — и поднять меня не составило Соколу особого труда. Подошвы ботинок оторвались от земли, потом перед глазами мелькнуло серое осеннее небо, и в следующее мгновение я всей своей тяжестью обрушился вниз.

Аж ребра хрустнули. Но реванш не заставил себя ждать: отпихнув ринувшегося на помощь командиру Федора, я вывернулся из хватки Сокола и ударил. Не в полную силу, чтобы ненароком не покалечить беднягу, и все же достаточно увесисто и сердито. Локтем в солнечное сплетение. И второй раз — ребром ладони в основание черепа.

Пусть полежит подольше.

Когда я рывком поднялся на ноги и снова встал в боевую стойку, драться было уже не с кем. Все пятеро моих противников корчились на земле. Зато вместо них на площадке появился еще один персонаж — седовласый высокий мужчина с капитанскими звездочками на погонах.

— Какого черта здесь происходит? — рявкнул он.

Так громко, что эхо от его голоса прокатилось вдоль стен казармы и умчалось куда-то в сторону Таежного приказа. Половина солдат тут же повскакивала с лавок, а остальные, наоборот, замерли, втягивая головы в плечи, будто надеялись стать настолько крохотными и незаметными, что начальственный гнев мог без особых усилий обойти их стороной.

Кажется, сработало — капитана явно интересовали только я, Сокол и остальные.

— Да ничего особенного, — прокряхтел поверженный фельдфебель, поднимаясь. — Упражняемся.

— Это вы называете упражнениями?

Капитан скользнул недовольным взглядам по остальным. Из всех, кто участвовал в схватке, самостоятельно встать сумели только Федор и сам Сокол. Еще двоим пришлось помогать, а Николай до сих пор сидел на земле, морщась и потирая ладонью ушибленные ребра. Похоже, я все-таки приложил его слишком сильно.

— Так точно, ваше благородие! — бодро отрапортовал Сокол, вытягиваясь по струнке. — Его сиятельство Игорь Данилович любезно согласился продемонстрировать нам пару приемов рукопашного боя.

Закончив говорить, парень едва заметно поморщился. Мой удар явно не прошел для него бесследно, но