Один из мертвяков у окна внезапно поднял голову. Пустые глазницы уставились прямо на меня, словно он почувствовал живое присутствие. Гниющие губы разошлись в беззвучном рыке.

— Тихо, — скомандовал Череп. — Обойдём состав между стеной и вагонами.

Мы двинулись дальше, проходя вдоль поезда. Во втором вагоне картина была похожей — десятки мертвяков в разной стадии разложения, все еще «привязанные» к месту своей смерти.

Третий вагон оказался хуже. Едва мы приблизились, как раздался характерный утробный рык — низкий, вибрирующий, от которого внутренности скручивало в узел.

— Контакт! — тихо скомандовал Череп. — Они нас заметили!

В окнах вагона показались бледные лица мертвяков. Они почуяли живую плоть и теперь бились в двери, пытаясь выбраться. Десятки голодных тварей, запертых в металлической коробке.

— Слишком много, — прошептал Шершень. — Нам их не перебить.

— Продолжаем обход, — решил Череп. — Двигаемся между стеной и составом. Быстрее.

Мы гуськом протиснулись в узкий проход между вагонами и стеной туннеля. С одной стороны — холодный камень, с другой — подрагивающий металл, за которым беснуются твари. Сквозь стекло было видно, как они мечутся по вагону, бьются в окна, оставляя кровавые разводы.

Мы двигались быстро, но осторожно, продвигаясь вдоль состава. Наконец миновали последний вагон и мы вышли в относительно открытое пространство тоннеля. Облегченно выдохнув, Шершень уже собирался доложить о чистом пути, когда Стриж внезапно замер, подняв руку — сигнал остановиться.

— Что там? — спросил Череп, перетекая в боевую стойку.

— Впереди завал, — ответил Стриж. — Часть тоннеля обрушилась, проход сузился. И… там что-то движется. Быстро.

Не успел он договорить, как из темноты на него бросилась тень. Отожравшийся мертвяк — быстрый, с раздутой мускулатурой и перекошенной от голода пастью. Он с нечеловеческой скоростью преодолел разделявшее их расстояние и вцепился в плечо бойца.

Стриж вскрикнул, когда зубы твари впились в защитный костюм. Он пытался сбросить нападавшего, но зомби держался мертвой хваткой.

В этот момент из темноты выскочили ещё трое таких же тварей. Они двигались с жуткой скоростью, целенаправленно атакуя нашу группу. Один прыгнул на Фокса, сбивая того с ног. Второй бросился к Кукле, но был остановлен точным выстрелом Шершня.

Третий устремился прямо ко мне. Я выстрелил, но в тесном пространстве между вагоном и стеной прицелиться было сложно. Пуля лишь чиркнула по плечу мертвяка, не остановив его стремительного броска.

Я отбросил автомат, понимая, что в ближнем бою он только помеха, и выхватил боевой нож. Тварь врезалась в меня с такой силой, что я отлетел к стене. Гнилые зубы клацнули в сантиметре от моего лица, разлагающаяся плоть обдала меня невыносимым зловонием.

Моё тело среагировало инстинктивно. Одним молниеносным движением я перехватил мертвяка за горло, не давая ему добраться до моей шеи, второй рукой вонзил нож точно в основание черепа. Лезвие вошло глубоко, разрушая мозг мертвяка.

Бросив обмякшее тело, я метнулся на помощь Фоксу. Он отчаянно боролся с зомби, который прижал его к земле и пытался дотянуться зубами до лица. Руки бойца удерживали челюсти твари, но силы явно были не равны.

Я подскочил сзади, схватил зомби за волосы и резким движением запрокинул его голову назад. Не раздумывая, вонзил нож в открывшееся горло, с силой проворачивая лезвие. Чёрная кровь хлынула на руки, но я не остановился, пока не перерезал позвоночник, полностью отделив голову от тела.

Отбросив обмякшую тушу, протянул руку Фоксу:

— Ты как?

— Жив, — выдохнул он, принимая помощь. — Сука… чуть не прокусила костюм.

Череп тем временем разбирался с мертвяком, атаковавшим Стрижа. Он заломил голову твари под таким углом, что позвонки хрустнули, затем мощным ударом ножа раскроил череп.

— Стриж, доклад, — приказал он, когда последний мертвяк был уничтожен.

— Цел, — ответил тот, но его голос дрожал. — Костюм порван, но кожу не прокусил.

Я подошёл ближе и осмотрел рану:

— Дай проверю, — я оттянул разорванную ткань. Под ней виднелись глубокие следы от зубов, кожа была повреждена, но действительно не прокушена насквозь. — Тебе повезло. Костюм выдержал основной удар.

Я едва коснулся синяка кончиками пальцев, направив микроскопическую порцию энерги. Голубоватое свечение мгновенно впиталось в кожу, и синяк исчез на глазах, вместе с отёком и болью.

— Жить будешь, — усмехнулся я, убирая руку. — В следующий раз, когда захочешь пообниматься с мертвяками, выбирай тех, что почище и помягче. Этот явно не из приятных.

Стриж растерянно ощупал место укуса, не веря, что боль полностью исчезла.

— Ого… как новенькая!

— На такие царапины даже энергию жалко тратить, — я подмигнул. — Это всё равно что из пушки по воробьям. Но раз уж у нас тут боевая операция, а не пикник, надо держать всех в форме.

Череп наблюдал за моими действиями с явным интересом.

— Не просто Лекарь, а настоящий боевой медик, — заметил он, когда я закончил. — И боец опытный. Такие навыки обычно приходят с годами практики.

— Я быстро учусь, — отмазался, проверяя автомат на предмет повреждений.

— По возвращении нам предстоит серьёзный разговор, — Череп посмотрел мне прямо в глаза.

— Для начала надо вернуться, — криво усмехнулся я.

Группа продолжила движение, теперь с удвоенной осторожностью. Наконец мы вышли в часть тоннеля, где рельсы изгибались, готовясь к повороту.

— Здесь что-то не так, — внезапно остановилась Кукла, указывая на стены. — Посмотрите.

В зеленоватом свете приборов ночного видения мы разглядели странные узоры на стенах тоннеля, и увиденное заставило каждого из нас замереть. Стены были покрыты замысловатыми, почти художественными линиями, спиралями и символами. Они отражали рассеянный свет инфракрасных излучателей наших ПНВ, создавая призрачное, нереальное свечение.

— Что это за хрень? — выдохнул Фокс, подходя ближе.

Я прикоснулся к стене, и пальцы окрасились в тёмно-красный.

— Кровь, — произнёс я, чувствуя, как холодок пробежал по спине. — Это всё нарисовано кровью.

По мере продвижения кровавые узоры становились всё сложнее и обширнее. Они покрывали не только стены, но и потолок, складываясь в жуткие картины, изображающие искажённые человеческие фигуры в позах агонии.

— Здесь произошло что-то очень плохое, — прошептала Кукла, её голос дрожал. — Я чувствую… боль. Много боли. И удовольствие… от этой боли.

— До группы «Гамма» осталось метров двести, — Череп жестом приказал сбавить темп. — Двигаемся максимально тихо.