Ну вот и первая моя спецоперация в новом теле; о ней я не буду рассказывать внукам и вообще постараюсь забыть как страшный сон, ведь я как раз за те самые русские ценности, о которых говорил старший сержант Лаечко. Сорвав со стонущей девочки бандану, я повязал её себе на лицо. Как тот ковбой в вестернах. И, похлопав крепыша по спине, мол, не обессудь, спортик, я вошёл внутрь.

Воздух внутри был густым и приторным, тут не пахло, тут воняло духами и терпким фруктовым дымом. Музыка пульсировала негромко, создавая скорее фон, чем призыв к танцу. Освещение было приглушенным, малиновым и сиреневым, скрывающим детали, но подчеркивающим силуэты.

Пространство было разделено на небольшие зоны с низкими диванами. Повсюду я видел пары и компании, которые с первого взгляда сбивали с толку. У стены, оперевшись на барную стойку, стояли две фигуры в кожаных жилетках и грубых ботинках. Короткие стрижки, угловатые плечи, резкие, почти рубящие жесты. Они о чем-то спорили, и одна из них хрипловато рассмеялась, запрокинув голову, — звук был на удивление низким. Их руки с коротко подстриженными ногтями сжимали стаканы с темным пивом. Переодетые в нарочито мужское девушки, такое ощущение, что старались быть мужиками, почему-то беря от мужского самое неприглядное: обрюзгшесть, небрежность, запущенность.

Неподалеку, на бархатном пуфике, восседал юноша. Его тонкие пальцы с еле видимым маникюром лениво перебирали жемчужные бусы на его же собственной шее. Он был одет в шелковую блузу с объемными рукавами, а его волосы, уложенные в кудри, были неестественно идеальны. Он что-то томно говорил своему соседу — мужчине в строгом пиджаке, который слушал его с почти отеческой нежностью, поправляя на своем запястье тонкий золотой браслет.

Как пловец, погружающийся на глубину, я ощущал, что мне не то что не хватает воздуха, сама среда обитания здешних завсегдатаев словно бы выталкивала меня прочь, но задача была важнее эмоций, и я, словно Арнольд Шварценеггер в роли терминатора, сканировал пространство вокруг на предмет интересующей меня персоны.

А повсюду была эта странная инверсия. Девушки с нарочито грубоватыми манерами, чьи движения пытались быть широкими и размашистыми, и молодые люди с тщательно выбритыми лицами и подведенными глазами, чьи позы были утонченно-небрежными. В их взглядах, быстрых и оценивающих, сквозила не просто праздная любопытность, а какая-то иная, глубинная настороженность, словно они постоянно считывали друг с друга невидимые коды. Они наталкивались взглядом на мой костюм с надписью «СССР» и словно пули рикошетили от танковой брони. Презрительно отводя взгляд, словно перед чашей святой воды, я был для них смертельно токсичен, опасен, я был паладином другого мира, лишь ненадолго спустившийся в преисподнюю ради каких-то своих, одному мне известных задач.

«Цирк уродцев, — резюмировал я про себя, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. — Никакой ясности, никакой простоты. Сплошная игра в непонятно что. И Дарья где-то здесь, среди этого… этого балагана».

Это был их, отдельный мирок, живущий по неписаным, но четким правилам, которые были мне откровенно враждебны.

Дарью я нашёл сидящей у барной стойки, с батареей бокалов напротив, совсем одну.

— У меня к тебе всего один вопрос, — произнёс я, — Почему ты тут и почему твой телефон недоступен?

— Сла-ва, — прильнула она к моей груди, — дурачок мой, это же два вопроса. И почему ты в повязке?

— Погнали отсюда, — поторопил я её, беря за талию, стараясь как можно скорее выбраться из этого притона.

— По-существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее, — выпалила она, коверкая слова. — Я тут потому что мой парень невменяемый ревнивец! А тут я в безопасности, ко мне клеятся только какие-то страшные девки. А телефон у меня недоступен потому что сел. Мне было скучно и грустно, и обидно, и я слушала музыку в наушниках, и он сел.

— Понятно, — произнёс я, эвакуируя её из враждебного места.

— Эй, она не заплатила! — прозвучало сзади. — Девушка!

Даша не слышала, а я вёл её к выходу. Благо тот был уже рядом. В проёме стоял тот самый крепыш, он тёр паховую область, и та самая девушка, чью бандану я унёс.

— Он, это он! — завопила, как резанная, барышня и отбежала от выхода, удалилась от него и вышибала.

И каким же было моё удивление, когда я вывел Дашу на улицу, что тут стоял полицейский экипаж, а ко мне шли двое мужчин в пятнистой форме.

— Вот он, он мне руку чуть не сломал, и Васю побил!

— И она счёт не платила! — донеслось сзади от выбежавшего худенького бармена в заниженных штанишках.

— Я никому ничего не должна, я себя сделала сама! — широко улыбаясь, пропела Дарья.

— Даш, ментам не груби, я договорюсь, — прошептал ей на ухо я.

— Уважаемые! — обратился старший сержант, на нём не было брони, а только лишь автомат на плече, а у второго сержанта — кобура с ПМом.

— Масочку снимаем, ковид больше не страшен! — выдал сержант.

— Пацаны. Я свой, из Кировского ОВО, — прошептал я, — Примите нас. Я в машине всё объясню.

Под крики в спину нас сопроводили в автомобиль с логотипом «Лада», посадив на задние места. С нами остался водитель, а старший группы задержания — тот что с автоматом — ушёл к бару объщаться с потерпевшими. Я снял бандану, и сержант удивлённо ухнул.

— Ух ты, Слава, ты чё там делал? Это же не наших ценностей место?

Отлично, меня узнали, значит, дело пойдёт легче.

— Да, братух, девушку вызволял, можно сказать, защищал те самые русские ценности, пока они её там не захороводили в свои сети.

— Дело благое, — похвалил меня сержант. — А я на оружие аттестовался, вот баранку кручу, сутки через двое. Зато доплаты.

— Доплаты? — не понял я.

— Я сам платёжку видел, один чел 103 тысячи за июнь получил, но правда и работал ненормированно.

— Сержант? — уточнил я.

— Старшина. Его жена выгнала, он и сдался ротному в «рабство». Зато дела материальные поправил. А ты как?

— Да тоже нормально, завтра на смену вот, да девушка чудит, — произнёс я, взглянув на Дашку, которая сделала губки уточкой, мол «это да, я могу, я чужу».

И тут вернулся старший. Видимо, наслушавшись обитателей места, куда православным заходить крайне не желательно.

— Дим, да это Слава, мы в учебке с ним были. Нормальный пацан, — резюмировал сержант.

Старший сержант Дмитрий обернулся на меня, измеряя меня взглядом.

— Да? Нормальные по