— Так, сейчас всё будет! — Глэй закрыл фонарь, и мы на мгновение погрузились во мрак: — Взгляни наверх и скажи, ничего ли не напоминает тебе вот эта часть схемы?

На тёмной крышке фонаря вспыхнули ярко-синие символы, которые постепенно переходили в чертёж, что очень сильно напоминал…

— «Дверь»⁈

— Или, как её принято называть у нас: «Генератор гиперсветового перехода». Если подключить его к квантовому компьютеру с галактическими картами, то он сможет с лёгкостью найти планету для потенциального переезда. А если соединить с гиперсветовым радаром и энергетической ячейкой Ультиматов, то получится…

— Машина времени. — я с ужасом посмотрел на тёзку: — Глэй, только не говори мне, что ты хотел это сделать?

— Хотел? Хах! Да, я практически это сделал…

— И что же тебя остановило?

— Цена.

— О… Ты побоялся уничтожать одну из вселенных из-за собственного эгоизма? Как это не типично для Глэйтрона.

— Я же не просто так тебя предупреждал. Это… страшно, Фёдор. Я был на самом дне. Мне так хотелось вновь услышать их голоса… Оказаться рядом с ними. Ощутить тепло от прикосновений и вновь… Вновь почувствовать вкус человеческой жизни, что я готов был пойти на всё! Я был одержим идеей путешествия назад… Однако, потом подумал, что это будет несправедливо не только к моей предыдущей версии, но и ко всем моим близким.

— Согласен.

— И глядя на то, что со мной стало… Я вдруг подумал, а что если мы ничего не знаем про Мегарда?

— В плане?

— Ну, сам посуди! Мегард же явно стал таким не просто так. Тангейзер научил его прятать воспоминания о прожитом опыте даже сквозь пространство и время. Что если первоначальный Мегард сошёл с ума именно из-за того, что… потерял своих близких? Мы же ничего не знаем о его настоящем прошлом. Нам известны лишь события из его искусственно созданного временного круга. Петли, если быть точнее. Но что было до неё? Ты знаешь? Я нет.

— Хочешь сказать, что ты испугался?

— Не то слово… Мегард настолько мне омерзителен, что одна лишь только мысль о том, что я буду похож на него — пугает меня. В итоге, я выбрал нести этот груз. Просто идти дальше, невзирая ни на что. Но несмотря на то, что все мы разные — наш характер и последствия всё равно крайне идентичны. И больше всего на свете я боюсь, что кто-то из них не сдюжит, попав в аналогичную ситуацию… А если он создаст машину времени и уйдёт в прошлое, то мало того, что пожертвует очередной Вселенной во время разветвления… Так ещё и рискует стать угрозой для всего живого! Новый Мегард нам явно не нужен. Поверь мне на слово.

— Согласен. Но… где ты взял схему «Двери»?

— Один из Глэйтронов помог. Он нашёл чертежи и остатки оборудования на своём Абсолюте. Практически сделал всё, что нужно… Но вовремя остановился. Тот Глэйтрон очень боялся, что не сможет сдержать себя. И в итоге — передал технологию мне.

— Ты сказал ему, для чего тебе чертежи?

— Он и так всё понял. Сказал, что теперь это будет моим бременем. Но… он был уверен, что я не стану возвращаться.

— Это было слишком безответственно с его стороны.

— Если учитывать, что Борреев столько же, сколько и нас, а значит и чертежей гиперсветового оборудования тоже — риск в любом случае есть.

— Погоди! То есть, из-за этого ты на меня и давил? — удивился я.

— Ты считаешь, что данная причина — не достойна?

— Ты не знаешь меня.

— Я знаю себя. И знаю человеческую сторону Ультиматов. А ещё знаю, как тяжело осознавать, что никакая сила не исправит естественный ход жизни гуминитов. И мир продолжит медленно двигаться к своему закату, оставляя тебя в качестве зрителя. Думаешь, почему Юпитер положил жизнь на изучение бессмертной оболочки? Он прекрасно понимает, что всё в итоге закончится… И он изо всех сил хочет этого избежать. Юпитер даже модернизировал своих дочерей и жену. Как бы жутко это не звучало…

— Уж не знаю, что там с Юпитером, но лично я не намерен прыгать в прошлое и рисковать очередной вселенной. Мы боремся против этого! И подобная слабость просто обесценит все наши риски и труды.

— Это ты сейчас так говоришь. Но я очень надеюсь, что ты не изменишь своё мнение, когда этот мир подойдёт к своему логическому завершению.

— Я от своего не отступлюсь.

— И ты готов рискнуть, зная, что тебя ждёт в будущем?

— Готов.

— Что ж… Буду верить и надеяться. Знаешь, пока мы говорили, я вспомнил про старого друга. Думаю, он поможет нам с площадкой для сбора войск.

— Неужели? И ты уверен в нём?

— Уверен даже больше, чем в себе.

— И кто же он?

— Миротворец, воспитанный людьми. Такой ответ тебя устроит?

— Более чем.

— Чудно. — Глэй тяжко вздохнул, и опустив подголовник, повернулся ко мне: — Пока мы говорим… и ты слушаешь меня, я хочу дать тебе один важный совет. Ты же не будешь против?

— Если он не о том, что я должен бросить свою новую семью — я весь внимание.

— Нет. Как раз, наоборот… Живя в мире людей — я не замечал, насколько он загадочно красив. — с грустью улыбнувшись, произнёс тёзка, глядя на тёмную поверхность фонаря: — Я не придавал значения всему этому фантастическому хаосу, в котором так сложно, но в тоже время интересно разбираться. Не совершай моих ошибок, Фёдор. Наслаждайся каждым мгновением!

— Обязательно. Как только мы разберёмся с Мегардом.

У меня возникло подозрение, что Глэй хотел сказать мне, что-то ещё. Но в конечном итоге, он просто покачал головой и открыл фонарь, впуская в кабину прохладный зимний воздух.

Кажется, мне стало понятно, что именно хотел сообщить тёзка. Наверное, даже хорошо, что сейчас он решил промолчать…

* * *

Взглядом проводив Фёдора, который отправился учиться ездить на примитивном транспорте гуминитов, Глэй запустил гиперсветовой радар и начал искать своего старинного друга. Если удача всё ещё не отвернулась, а подсчёты Ультимата верны — эта древность сейчас в нескольких световых годах от Абсолюта.

— Кшх-х-х… — раздались помехи из динамика: — Кир тум, ай-ки нагх?

— Давай на местном. Я только адаптировался и не хочу перестраиваться на другой язык…

—