в полумраке, не знаю, почему никто из нас не включает свет. Ветер за окном усиливается, и кусты тихо скребутся ветками по стеклу. Чайник нагревается и шумит. Звук привычный и обыденный, но сейчас отчего-то кажется тревожным. А дедулины движения полны таинственности. Наблюдаю за ним, как завороженная: вот дедуля трогает чайник, проверяя, достаточно ли горяч…гасит под ним огонь… аккуратно достает из запретного шкафчика одну из корзинок с пузырьками, долго ищет нужный, поднося каждый к свету под вытяжкой, наконец, удовлетворенно хмыкает, выцарапывает пробку, капает в заварник пару капель чего-то густого и темного… Я втягиваю носом воздух, пытаясь уловить запах, но ничего не чувствую.
– Что это?
– Просто капельки к чаю, – откликается дедуля, не глядя на меня. – Травки. Помогают уснуть.
Наконец, корзинка с пузырьками возвращается на место, дедуля закрывает дверцу, проверяет, что на этот раз замок сработал, неспешно разливает напиток по чашкам. Снова принюхиваюсь – пахнет обычным чаем с мятой.
– Рецепты бывают разные, – повторяет он, усевшись, наконец, напротив. – Прости, это я ошибся. Что-то устал за день, сранья на ногах, вот и облажался.
– Что это за книга? Зачем она тебе?
Дедуля хочет отпить чаю, но мой вопрос останавливает его. Он задумчиво разглядывает меня, будто заново изучает. Глаза подслеповато щурятся в потемках. Может, встать и включить уже свет? Мне не по себе от его взгляда, и я отхлебываю чай, будто пытаюсь спрятаться за чашкой.
– Старинная это книга, лягушонок, наша семейная реликвия, – говорит он, наблюдая за мной. – Много-много поколений у нас хранится, даже не знаю, сколько. Такая старая, что можно было бы продать антикварам и новый дом отстроить.
– А лекарство? Может, расскажешь, чем ты болен?
– Как погуляла? – дедуля внезапно меняет тему. – Понравился город?
Я пожимаю плечами:
– Я пока мало видела. В центре красиво. Так что с лекарством?
Дедуля кивает.
– Ты погуляй еще, осмотрись, – он снова игнорирует мой вопрос. – Мест много красивых. На ЮБК можно съездить, в Симеиз или в Ялту, автобусом недорого.
Теперь понятно в кого я такая упрямая.
– Деда…
– Я расскажу, Яночка. Я все расскажу. Но не сегодня. Ты только не спеши. Дай себе немного времени.
– Мне? А у нас вообще есть время? Я все слышала, дедуль, что ты говорил Гектору про зиму!
– До зимы еще долго.
– Что если ты умрешь раньше?
Впервые произношу это вслух, еще и при дедуле. Да вообще впервые это признаю, вот так четко и осознанно. Я вроде бы все понимала и раньше, но гнала эту мысль, пряталась от нее. А теперь слова вырываются сами собой, и я вдруг понимаю, что до чертиков боюсь: потерять дедулю, неизвестности, всего, что мне придется делать, когда это произойдет. Не просто боюсь – я в паническом ужасе, и у меня почти не осталось ресурсов, чтобы от него защищаться! Кажется, стены вокруг меня начинают рушиться, и я слышу, как часы отстукивают оставшееся время, и от этого хочется кричать.
– Я не умру раньше.
– Откуда ты знаешь? – голос начинает срываться, потому что горло сводит.
Дедуля только вздыхает:
– Ты все узнаешь, очень скоро, и тогда тебе придется принять решение. Очень важное решение. Я не хочу, чтобы ты принимала его, не узнав этот город, не почувствовав этот дом. Это будет неправильно. И решение не будет… настоящим. Сейчас ты не готова.
– Да о чем ты говоришь? – чудом сдерживаюсь, чтобы не закричать на него.
– Пей чай, лягушонок. Пей чай.
Это выше моих сил. Мне никак его не переспорить, не переубедить. Я просто не могу сопротивляться, еще немного – и зареву, или заору на него. А потом буду жалеть, потому что это совсем неправильно.
Я демонстративно опустошаю чашку в два глотка, звякаю ею о блюдце и покидаю кухню, не говоря ни слова. Не замечая, что дедулин чай так и остался нетронутым.
Глава 4. Сюрпризы. Опять сюрпризы
Просыпаюсь от солнца, которое светит прямо в лицо – зря вечером не закрыла шторы. Высокие кусты наполовину закрывают окна, но это не спасает, лучи все равно проникают в комнату. Лежу, силясь вспомнить, как вообще ушла спать. Последнее, что помню – как ужинала гречей в тишине и потемках. А потом? Будто там за столом и отрубилась.
Встаю. У кровати валяется книга – я читала допоздна?.. Ничего не помню и не понимаю. Голова чумная, и очень хочется пить. По ощущениям похоже на жестокое похмелье. Сама я не пробовала напиваться до такой степени, но в кино это показывают именно так.
Плетусь в ванную. По дороге реагирую на звук и заглядываю на кухню. Дедуля возится у плиты. Вкусно пахнет кофе и чем-то творожным.
– Доброе утро, – мямлю я, потирая глаза.
– Доброе, доброе, лягушонок, – ласково улыбается дедуля.
– Сырники? – пытаюсь угадать с надеждой.
– С медом и ягодным пюре, – кивает дедуля.
Живот откликается урчанием.
– Ммм… Звучит как идеальный завтрак.
Умываясь, слышу, как дедуля мелет что-то блендером – видимо, обещанное ягодное пюре.
Холодная вода разгоняет остатки сонливости, а большая кружка крепкого капучино окончательно приводит меня в чувства. Под умильным взглядом дедули тщательно вымакиваю кусочком румяного сырника остатки безумно вкусного ягодного соуса.
– Хорошо вчера погуляла?
Вспоминаю, что вечером его сморило от усталости и мы так и не поболтали.
С энтузиазмом киваю – говорить не могу, жую сырник.
– Осторожнее, еще подавишься, – улыбается дедуля. – Где была?
– По центру погуляла, в кафе “Снежинка” зашла.
– Вы с мамой часто ходили туда есть мороженное. Тебе там нравилось. Слышал, его переделали.
Вот как. Не случайно название откликнулось и поманило, значит.
– Потом погуляла возле СевГУ, – продолжаю я.
Дедуля приподнимает брови:
– На Гоголя, что ли?
– В Студгородке. А есть еще и на Гоголя?
– Теперь еще и в Голландии. По всему городу корпуса.
– Где?
Вид у меня, наверное, совсем глупый. Но я, и правда, растеряна. Не думала, что у СевГу есть филиалы в Европе.
– В Голландии! – дедуля смеется. – Это район на Северной. Вот у вас в Петербурге есть Новая Голландия, а у нас в Севастополе – просто Голландия. В каком-то смысле они побратимы. Нашу Голландию назвали в честь вашей – те же матросики строили. Можешь как-нибудь прогуляться туда, заодно на катере прокатишься. Не в каждом городе есть морской общественный транспорт.
Чувствую себя немного глупо. Но отчего-то эта внезапная связь городов меня трогает. Есть в этом что-то… милое.
– Ну и как тебе СевГУ?
– Неплохо. Ветрено, зато отовсюду видно море.
– Есть такое дело. Он же над Стрелецкой бухтой стоит. Но как тебя туда занесло?
