Из-за того, что я приманка и играю ключевую роль в расследовании, Растеряшев и дал мне допуски к секретке, и высокий приоритет. У меня своеобразный вездеход, чтобы никто не чинил препятствий (в первую очередь наша информационная система). Конечно же, Виктор Маркович подразумевал, что я буду этим пользоваться только по работе против ордена. Но, ситуация так разворачивается, что мне приходится злоупотребить его доверием. И меня это нисколько не радует. Аж ладони потеют от волнения.

— Неслыханно, — Горбушка рухнул на стул для посетителей, — дожили, юнец лейтенант имеет высшие полномочия и отстраняет меня от службы.

— О, ни в коем случае, — улыбнулся я из-за монитора, — никаких отстранений, Вы продолжите нести службу, только под моим началом. Или Вы против?

Давай, давай, болтай. Неси всякую чепуху, возмущайся, причитай, можешь, даже, перейти на оскорбления. Ничего я тебе не сделаю. Лишь бы спохватился ты только после нырка. Тогда с базой связаться уже никто с корабля не сможет. И никто не отменит моих полномочий. А, значит, у меня будет карт-бланш.

Конечно, сам факт, что нам придётся размещаться на гауптвахте не особо приятен, но это лучше, чем жить в том тесном кубрике и терпеть издевательства местных офицеров. Да и я рискую. Всё же, по возвращении, Растеряшев устроит мне выволочку. Но, как я уже сказал. Сам я готов пострадать. Но своих бойцов давать в обиду не намерен. Так что, всё правильно делаю. Лишь бы по времени всё сошлось.

— И что мы будем делать? — в голосе Горбушки послышался сарказм, — заниматься историей и арифметикой?

— Только, если будет необходимо, — кивнул я, — но, для начала…

— Для начала вы, лейтенант, объясните мне, что здесь происходит, — раздался от двери голос капитана Растулова, и командир корабля зашёл в «офис» безопасника.

Сердце у меня так и ёкнуло от неожиданности. Забилось быстрее. По коже пробежали мурашки, а взгляд метнулся на часы в углу монитора.

Часы показывали, что до нырка ещё пятнадцать минут.

— А ещё лучше, если Вы объясните это своему командиру, — капитан развернул голограмму со служебного инфопланшета, и я увидел хмурое лицо Виктора Марковича Растеряшева.

Глава 5

— Ростислав Драгомирович, доложите, что происходит? — Виктор Маркович смотрел на меня с голограммы.

Его лицо выражало строгость, а лысина блестела в свете люстры. Это сочетание не особо настраивало на деловой лад. Даже больше, мне, вдруг, стало как-то весело. Захотелось рассмеяться.

Подавить порыв оказалось легко, стоило глянуть на жаждущего возмездия Горбушку и суровое, непроницаемое лицо капитана Растулова.

Они, эти двое, действительно хотят выяснить, что здесь происходит? Не думаю. Скорее я ошибся, и они знали о моей должности в СБФ. Знали и специально всё так провернули.

Сомнения улетучились, стоило понять, что капитан вошёл сюда «с ноги». Заранее созвонившись с Растеряшевым. Меня просчитали и решили сразу расставить все точки над «и».

Пусть меня и просчитали, но и сами просчитались. То ли перестарались с декорациями, то ли капитан не проверил состояние дел у Горбушки, а он и не мог проверить, только понадеяться на его компетентность.

Зато я теперь знаю, что не только Остапов находится у истоков этого представления. Капитан Растулов однозначно в курсе, и тоже плёл эти сети. Только вот браконьерство опасно. Можно попасть на проверяющего, или поймать рыбу намного больше, чем рассчитывал. Себя я к такой рыбе, правда, не относил, но и что сказать мне было.

Взял у капитана его гаджет и перевёл на режим изображения. Глубоко вдохнул. Очистил разум. Выстроил доводы в логической последовательности:

— Виктор Маркович, — начал я излагать линию защиты, — по прибытии на корабль, мною обнаружены нарушения в работе местного отдела безопасности флота.

Взял свой инфопланшет, в два касания подключился к сети «Злого» и отправил записи разговора с Горбушкой Растеряшеву. А теперь атака, говорят, она — лучшая защита:

— Планы мероприятий по работе с личным составом отсутствуют. Планы мероприятий по маршруту следования тоже. Системы в отсеке СБФ не запаролены, доступ свободный. При отсутствии сотрудников безопасности, на гауптвахте находятся посторонние.

— Посторонние? — вырвался у Горбушки тонкий писк возмущения, — это караул морпехов…

— Необходимость в карауле отсутствует, так как на гауптвахте нет нарушителей. Но, если он всё же выставлен, то гермодвери в «офис» в таком случае, должны блокироваться, как и служебные системы, — произнёс я, словно на эказмене, — иначе у третьих лиц, не обладающих допуском, появляется возможность доступа к секретной информации ведомства.

— Пфф, — не выдержал Горбушка, издав насмешливое фырчание, — это ж свои ребята, мы на корабле, как семья.

Капитан, в отличие от унтер-лейтенанта, не спешил веселиться. Взгляд его налился тяжестью понимания. Метнулся на морпехов караульных, которые развесили уши и ловили каждое наше слово.

— Дело не в личных отношениях, — кивнул я, принимая довод Горбушки, и продолжил отвечать: — дело в нарушении системы грифов доступа и секретности.

Я перевёл взгляд на экран инфопланшета капитана:

— Виктор Маркович, признаю, не удержался. На земле занимался работой с секретными данными, и тут не смог пройти мимо нарушений, — во рту внезапно пересохло, наступил момент истины, и я заговорил медленнее: — проверка логов показала, что никто в систему не заходил уже давно, значит, доступом никто не воспользовался, и утечки не было…

Горбушка издал булькающий звук ликования, но я не обратил внимания на этого идиота, и продолжил:

— Потому я ограничился устным замечанием за небрежность в работе, чтобы лишний раз не отвлекать Вас, да и мы уже находились в пути. Поэтому принял решение взять «офис» СБФ на корабле под свою команду. Вину свою за самовольство признаю. Готов понести заслуженное наказание.

Всё! Вроде всё по делу сказал, и умудрился не сболтнуть лишнего. Сам собой горжусь. Больше мне добавить нечего.

Растеряшев на экране прекратил хмуриться. Глаза заблестели, как и лысина, а на лице проклюнулась лёгкая улыбка.

Капитан Растулов же наоборот, утратил непроницаемое выражение лица и скривился, будто откусил половинку лимона.

Видимо, капитан сообщил Растеряшеву что-то нехорошее про меня. И теперь, когда всё разъяснилось, да еще и подкреплено записью разговора с моего инфопланшета, у Виктора Марковича появилось поле для манёвра.

А Горбушка…. А, что Горбушка? Он, только начал догадываться, что что-то не так. Кажется, я теперь понимаю, почему он до сих пор унтер-лейтенант, но как его на корабль занесло в самостоятельное плавание? Вот это вопрос.

— Ростислав Драгомирович, — Виктор Маркович Растеряшев постарался сделать строгое лицо и, сам того не зная, процитировал меня