– Пошёл вон, сука! – шипит она сквозь зубы. – Сдохнешь в канаве, падаль, если сейчас не уйдёшь сам. Чё надо, тварь?!

Вообще от такого тона и грабитель может дрогнуть. Не говоря уж о том, что кроме слов Таш бьёт в меня даром, да так сильно, что голову пронзает нехилая боль. Она менталистка, причём достаточно сильная. Но на мне стоит печать Высшего, не разрушившаяся даже после перерождения. Меня нельзя ни прочитать, ни подчинить, ни очаровать.

Будучи инквизитором Никрасом Борхом, при ментальном воздействии я ощущал лишь лёгкую щекотку в голове. Такое вот предупреждение, что в мозг лезут чужие лапы. Но Никита Каменский ни разу не менталист и не маг высокого уровня. Поэтому теперь вместо щекотки я ощущаю жуткую головную боль.

Но женщин обижать нельзя. Поэтому я прикладываю пальцы к её шее и очень легко, но показательно давлю на нужную точку.

– Не люблю менталистов. Прекрати, или будет больно.

Таш ощутимо вздрагивает и прекращает. Смотрит с изумлением. Но повторяет:

– Что тебе нужно? Деньги? Драгоценности?

– Любви, – отвечаю с усмешкой. – Остальное оставь себе.

В полуметре от Таш начинает ворочаться мужик.

– Давай, – кидаю я Шаху.

Через несколько секунд очередной хахаль Таш выдернут из постели, усажен на пол и что-то стрекочет не по-русски, заикаясь. Не воин. Да и лет ему немало.

Таш молчит. А Шах…

…по ходу, полиглот. Он отвечает мужику на том же языке. И это не то японский, не то китайский. Да офигеть.

– Японец, – бросает мне Шах. – Говорит, заплатит, сколько скажу.

Хороший подход у японца, правильный. Вызывает отвращение, но каждому своё, чего уж.

Командую:

– Привяжи его где-нибудь внизу.

Шах утаскивает несопротивляющегося японца, а я стаскиваю с головы тряпку.

Удивление мелькает в глазах Таш буквально на секунду, другой бы и не заметил. И она улыбается мне.

– Будешь спрашивать, кто это?

Не угадала.

Ни капли ревности я не испытываю. Немного естественного омерзения – это да. Не люблю быть одним из многих, хотя от этой женщины верности и не ждал.

– Нет, милая. Я так-то к тебе по делу. Решим одну проблемку, и сможешь продолжить.

– Говори, – холодно отвечает Таш. – И дай мне сесть.

– Не вопрос. Только глупостей не делай.

Совершенно обнажённая, она садится, опирается спиной на подушки. Не прикрывается. Потому как это тоже было бы глупо.

– Помнится, ты спрашивала, куда я втянул твоего брата?

– И что?

– То, что я точно знаю, куда втянула его ты.

На этом моменте возвращается Шах.

– Там кот твой остался, – сообщает он. – Я так понял, сторожить.

– Костя, покажись.

Он стягивает балаклаву, и при виде его лица Таш коротко матерится.

– Сдал, сучонок?!

– Заткнись, шалава, – кидает Шах.

Осаживаю его:

– Повежливее. – И обращаюсь к Таш: – Это не он тебя сдал, это ты его сдала. Мне. А со мной без вариантов.

– Чего ты хочешь? – в третий раз повторяет она.

– Отвечаю. Завтра ты берёшь билет в любую часть света и через три дня улетаешь навсегда. За границей сменишь имя и пару лет посидишь тихонько.

– А все свои деньги перевожу тебе? – усмехается она. – И выдаю доверенность на управление аукционным домом «Лотос»?

Мысль хорошая, конечно, и я её обдумал. Только в другом варианте.

– Спасибо за совет, милая, но аукционер – не моя дорожка. Деньги оставь себе. А вот «Лотос» передашь Дмитрию. Ему пригодится. Официально подаришь, переведёшь на него бизнес. Три дня хватит, чтобы это оформить. Не сомневаюсь, что к твоим услугам лучшие юристы столицы, а расплатиться за скорость ты ж найдёшь чем, правда?

Костя Шах за моей спиной длинно свистит. Надо как-то его отучить от этого… Хотя уже и не стоит. Совсем скоро мы с ним расстанемся.

Таш слушает спокойно, по-прежнему улыбаясь. Только глаза бегают, в точности как у ее брата несколько часов назад. Понимает, что без весомой причины я бы таких требований не выставлял.

– Ну и чем ты собрался меня шантажировать? – спрашивает она. – Неужели жизнью, Ник?

– Да что ты, – отмахиваюсь совершенно искренне. – Просто сдам тебя Тайной канцелярии. Как непойманную сестричку «Братства свободных».

Разумеется, в Тайной канцелярии знают, чем занималась на досуге владелица аукционного дома «Лотос». Её не арестовали исключительно по моей личной просьбе. Таш не принимала участия в террористических актах, за ней не числится никаких преступлений, кроме спонсирования «Братства», – и поэтому князь Львов пошёл мне навстречу. Тем более что её стоило оставить на свободе и чисто из полицейских соображений: понаблюдать, возможно выйти через неё на кого-то ещё. Ну вот я и вышел…

Однако сама Таш была уверена, что её просто не вычислили, и теперь резко меняется в лице.

– Ну ты сука… – шепчет она побелевшими губами.

– Повежливее, – прошу и её.

– Сука! Сука! – срывается она.

Развожу руками:

– Не знал, что это твоё любимое слово. Но к делу, милая. Ты меня поняла? Обрати внимание, больше мне ничего от тебя не нужно. Я даже не прошу сообщить явки и пароли. Только имена. Главное, того немца, которого ты к Димке привела. Его имя и адрес в первую очередь.

Она не спрашивает, как я узнал о новом клиенте Токсина. Только ноздри раздувает.

– Его поставишь в список первым. А следующими пунктами перечислишь иностранных граждан, которые несут твои денежки иностранным же филиалам «Братства». Хотя очень надеюсь, что твой новый партнёр по койке – хотя бы не японский посол.

– Он не из «Братства», – говорит Таш сквозь зубы.

– То есть насчёт посла я угадал?

– Нет!

– Врёт, – хмыкает Шах. – Посол там или так пробегал, но точно свободный братан. Щас мне угрожал, что его люди завтра же нас тут всех на органы сдадут, если я его из квартиры не выпущу. И «Братством» козырял. Причём по-русски, прикинь? Думает, ублюдок, раз иностранец, так его и не тронут.

На органы, значит…

Уж не источники ли этот японец имел в виду?

Меня накрывает уже привычная волна бешенства от одной мысли, что в мире есть сволочи, которые торгуют источниками одарённых. Омерзительнее я просто и представить себе ничего не могу.

Вообще я хотел японца отпустить. Больше не хочу.

– Милая! – окликаю Таш. – Так ты всё поняла?

– Давно знаешь? – спрашивает она.

– Да изрядно. Но вроде ты меня на органы не собиралась сдавать.

Не факт, конечно. Может, и собиралась. Не зря же я интуитивно избегал к ней приходить.

Но, скорее всего, нет. Потому что она давно могла это сделать, если бы хотела. Вряд ли бы вышло, я и в постели держу контроль над окружающей действительностью. Но попытаться точно могла.

Странно, что Колдун её не заставил. Хотя… такой денежный мешок, как Наталья Бородина, лучше не трогать. Тем более когда деньги капают безо всякого шантажа, радостно и добровольно. По идеологическим соображениям.

– И что вдруг изменилось?

Честно поясняю:

– Ну, раньше я не знал, что ты втащила в свою секту Димку.

– Это не секта, – тяжело говорит Таш.

– Да хоть курятником назови. Но вообще я думал, что ты хорошо к брату относишься. Если б его тоже арестовали? Не думала об этом?

– Про него никто не знал. Только вот сейчас, Дитрих… Но тут вариантов не было. И Димку я отмазала бы по-любому. Он мой брат!

– Не повезло парню с родственничками, – резюмирует Шах.

Ухмыляюсь.

– Ты точно уверена, что про Димку больше никто не знает?

– Да.

– Диктуй имена и адрес своего Дитриха.

После того как я получаю список иностранных агентов «Братства», говорить нам с Таш больше не о чем.

– Так, у меня мало времени, – говорю, пробегая глазами заметку в смартфоне. – Повторяю: берёшь билет на самолёт, и чтоб ноги твоей в России больше не было. Никогда. «Лотос» переводишь на Димку. Можешь, кстати, к адвокату Урусову с этим обратиться, он потрясающе оперативен!

– Димка несовершеннолетний.

– Я найду управляющего, не переживай. А опекуном у него отчим, насколько знаю, человек вполне порядочный. И ещё одно. На имя Константина Шаховского переведёшь десять миллионов. Костя, тебе хватит на первое время?

– В обрез, – отзывается Шах.

– Ну тогда двадцать. Ты же не сильно обеднеешь, Таш? Или свободные братаны у сестрички уже всё высосали?

Таш явно глотает слово «сука» и кратко отвечает:

– Переведу.

– Только лучше когда прилетите, куда там ты полетишь. Из иностранного банка. Кстати, Костя тебя проводит.