Марина Фурман
Люди Икс: Последняя Надежда
Глава 1
11 июня 2000 года, 3.15
Академия Ксавье
Джин едва успела сдержать крик ужаса, рвущийся из горла, и проснулась. Ей снова снился этот сон. Сумбурный, лишенный какого бы то ни было смысла, но пугающий. Набор бесполезных кусочков-образов, никак не желающих складываться в единую картину.
Прошлое и будущее смешивались в этом сне, переплетаясь настолько, что невозможно было отличить причину от следствия. Она видела сцены ужасной кровопролитной войны, видела смерть своих друзей и здесь же были дни, а может годы, наполненные счастьем и покоем. Темный силуэт, склонившийся над телом мертвого ребенка, тут же перетекал в играющих в маленьком дворике академии детей, которым явно ничего не угрожало. Она видела чудовищной силы мутанта, сметающего все на своем пути первородной, воплощенной в огонь ненавистью и видела себя — счастливой, несчастной, умирающей, воскресшей, покинутой всеми и в кругу своей собственной семьи.
Девушка вновь откинулась на подушку, глубоко вдохнула, задержала дыхание, выдохнула, как учил ее профессор Ксавье, и в который раз понадеялась, что найдет управу на свои сны прежде, чем они сведут ее с ума.
24 апреля 2020, 23.40
Воздушное пространство над Северной Америкой
В кабине старого военного самолета нечем было дышать, эту развалюху по-хорошему нужно было разобрать на запчасти лет десять назад, но к концу войны ресурсов в распоряжении мутантов осталось так мало, что в ход шло все способное подняться в воздух. У пятерых беглецов в кабине выбора и вовсе не было — они вскочили в то, что ближе стояло и на их счастье, оно полетело. Голографические дисплеи вспыхивали и попеременно гасли, испорченную электронику терзали предсмертные судороги, динамики издавали только хрипы в ответ на самые отчаянные мольбы.
— Сокол-3 вызывает Убежище! Сокол-3 вызывает Убежище! Убежище! Ответьте, черт вас побери! — твердила в микрофон худощавая смуглая девушка, по лицу ее стекали капли пота, темные волосы прилипли к вискам. Она вцепилась в штурвал, словно в последнюю надежду на спасение, за отворотом ее форменной куртки на вспотевшей шее поблескивал золотой крестик. — У нас на хвосте два истребителя! Мы не протянем и пяти минут!
Рядом с ней, в кресле штурмана дремал темнокожий парень, но несмотря на то, что глаза его были закрыты, он в данный момент заменял отказавшие приборы:
— Ракета по правому борту через тринадцать секунд. Двенадцать. Одиннадцать, —
бесцветным голосом отсчитывал он, как будто речь шла не об угрозе их жизням, а о чем-то весьма отстраненном и будничном.
— Выворачивай! — крикнул крепко сложенный шатен из-за ее плеча, за спинками первых сидений, в тесноте, для пассажиров не предназначенной, сидели еще трое.
Машина резко ушла влево и вниз, и хотя этого было достаточно, чтобы уклониться, зато явно не хватало, чтобы сбросить с хвоста преследователей.
— Убежище!..
— Они не слышат, Мисси! Неужели не ясно? — ожил парень в штурманском кресле. Только сейчас стало понятно, что он напуган так же, как остальные, а его «дремлющий» вид — всего лишь следствие напряженной работы.
— Заткнись и смотри в оба, Тед! — огрызнулась она и попробовала снова: — Убежище! Я Сокол-3, запрашиваю поддержку с земли…
— Они не слышат! Найди другой способ!
Мелисса сцепила зубы. Она знала, что на этом самолете не было даже допотопного пулемета, чтобы дать отпор. Связи, как видно, не было тоже. Помощи ждать было неоткуда, а все ее планы спасения безрассудны настолько, что скорее похожи на самопожертвование непонятно ради чего.
— Пуск двух ракет через двадцать секунд, — снова бесцветно-спокойно сообщил темнокожий парень и умолк, как это делают хорошие, умные машины.
— Сайрин! Разбуди Морриган и разозли ее!
— Самоубийство не выход, что бы ты там не думала! — раздалось шипение из-за спинки кресла. Его издавала субтильная блондинка лет семнадцати на вид. И хотя она говорила тихо, не расслышать этот голос было невозможно. Даже сквозь рев двигателей он проходил, как нож сквозь масло. На ее коленях лежала девочка лет десяти с волосами белыми, как снег, и безмятежно спала.
— Делай, что говорят! — рявкнула Мелисса и в очередной раз вывернула штурвал. — Дэниел! Выставляй поле!
— На весь самолет? Он слишком большой! — возмутился шатен. — Хочешь, чтоб меня на куски порвало? Твой отец бы никогда не стал рисковать…
— Мой отец мертв! И я не хочу разделить его участь из-за горстки нерасторопных идиотов!
— Две ракеты по левому борту. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре…
*****
25 апреля 2020 года, 0.34
Северная Америка, Онтарио
Берег озера казался особенно тихим и тревожным после грохота аварийной посадки, когда все они думали, что страшная какофония рвущегося металла — последнее, что они услышат в своей жизни. Солнце опускалось за зубчатую линию холмов, окрашивая воду в густой медный цвет. Поверхность озера дрожала от лёгкого ветра, но ближе к берегу её разбивали осколки металла — изуродованный фюзеляж старого военного самолёта торчал из мелководья, точно сломанное крыло гигантской птицы. Кабина была наполовину затоплена, стекло выбито, а хвостовой отсек лежал отдельно, словно отрезанный топором.
Закат тлел, как последние угли костра — и казалось, что сам мир затаил дыхание, глядя на этот мёртвый обломок войны.
— Я сегодня уже говорила, что люблю тебя, Морриган? — неотрывно глядя в небесно-голубые глаза седовласой девочки, полные холодной ненависти, вещала Сайрин голосом сладким, как мед.
Она могла делать с его помощью страшные вещи с людьми и с животными. Любое существо, восприимчивое к звукам в диапазоне ее голоса — а диапазон этот был огромен — падало замертво не в силах пошевелиться или теряло сознание, заслышав его. Но сейчас ей нужно было всего лишь успокоить ребенка. Ребенка, который одним желанием расплавил к чертовой матери на полной скорости два военных истребителя прямо в воздухе, сварив пилотов вкрутую.
— Я люблю тебя, дорогая. Мы все так благодарны за то, что ты сделала для нас. Ты умница, солнышко. Молодец, моя девочка.
Они стояли поодаль от остальных, чтобы звуки голоса Сайрин не долетали до оставшейся части команды, которым, впрочем, тоже не помешало бы немного спокойствия.
— Что значит «они все мертвы»?! — шипел Тед, стискивая ворот куртки Мелиссы, руки которой все еще тряслись, так сильно она сжимала штурвал. Он прижимал ее к борту самолета, посаженного
