«Закипели», — понял я.

Судя по всему, именно это и стало причиной, из-за которой они не смогли добраться до места съёмки.

«Ясно, значит, кульминация будет там, у развалин», — решил я и вернулся дроном на позицию, где оставил «наших».

Парень снова возился с радиостанцией. Я слышал потрескивание, короткие щелчки, обрывки слов.

— Заря-1! Заря-1! Я — Сокол! — донеслось вдруг так ясно, будто он говорил прямо в мои уши.

Я подпрыгнул.

«Ага! Так это же тот сигнал, который я случайно поймал через свою рацию! Значит, то был не глюк! Значит, передатчик у него настоящий!»

Я быстро переключился с тепловизора на обычный режим, чтобы разглядеть лицо. Молодой парень, лет двадцати, может, чуть больше. Светлые волосы, усталое, но твёрдое выражение лица. Взгляд сосредоточенный, решительный. Он массировал ногу — видно, что болит. Рядом, неподвижно, лежал его товарищ.

Я снова включил тепловизор… и через пару минут моё сердце ухнуло куда-то в давящую бездну. Тело рядом на температурном сканере выглядело не намного теплее окружающей среды, градусов на пять. А это означало одно — тепло безвозвратно уходило. Навсегда.

— Нет… — выдохнул я.

Это не был манекен. Даже самый требовательный реквизитор под самым въедливым режиссёром не будет заморачиваться подогревом манекена, потому что это ни к чему! И не был это актёр, ведь даже самый талантливый актёр в самом строгом сценарии не сможет впасть в анабиоз, понижая температуру тела.

Передо мной умирал человек…

Секунда, другая и вот лицо погибшего стало серым, неподвижным.

Парень рядом резко поднял голову, будто что-то почувствовал, сжал кулаки.

И в этот момент у меня закружилась голова. Всё, что я видел последние часы — разбитая лаборатория, странные деревни, старые грузовики, немецкая форма, горящий самолёт — вдруг сложилось в одну страшную, ошеломляющую картину.

Это не съёмки. Не реконструкция. Не игра.

Я находился в середине леса, в настоящей военной зоне, а вокруг была война. Та самая война.

Мысль была настолько безумной, что мозг отказался её принимать. Всё привычное бытие буквально рушилось на глазах. Время, логика, мир — всё трещало по швам.

Но растерянность длилась лишь мгновение. Сердце забилось как мотор. Страх уступил место инстинкту.

Необходимо было узнать правду. И узнать её сейчас я мог лишь у того, кого в случае правоты моей догадки нужно было самого спасать — причём срочно!

Глава 3

Младший лейтенант

Родился Сергей Алексеевич Кудрявцев в подмосковной Коломне в 1922 году, в семье рабочего и колхозницы. Отец — Алексей Иванович — трудился на Коломенском машиностроительном заводе, гудки его смен с детства были для Сергея звуком дома, чем-то вроде биения городского сердца. Мать, Анна Фёдоровна, работала в местном колхозе «Красная заря», на молочной ферме: вставала затемно, возвращалась поздно, но при этом находила силы и на детей, и на хозяйство, и на добрые слова, которые запоминались надолго.

Кроме Сергея, в семье было ещё трое детей — старший брат Павел и две младшие сестры, Катя и Лида. Дом их стоял на окраине, за садом, где летом пахло яблоками и нагретым железом — отец любил мастерить, делал сам инструменты и учил сына понимать технику.

Сергей рос тихим, внимательным, упрямым. После школы пошёл работать на тот же завод, где трудился отец: сначала токарем, потом наладчиком. Вечерами учился — поступил на вечернее отделение Московского электротехнического института связи. Работать и учиться было тяжело, но он верил, что это нужно стране и что впереди будет большое будущее, где не будет ни бедности, ни страха.

Когда началась война, ему было девятнадцать. Как и весь его курс, он подал заявление пойти добровольцем. Однако в военкомате ему ответили: «Дождись защиты диплома. Инженер нам нужнее, чем обычный боец. А там и видно будет». Это казалось несправедливостью. Пока другие шли на фронт, он, сжимая кулаки, чертил схемы и вычислял силу тока в проводах.

Зимой сорок второго Сергей наконец защитил диплом — и в тот же день получил повестку. Но и тут судьба словно снова подшутила: на фронт его не направили, а распределили на завод — наладчиком радиооборудования. Он работал добросовестно, но сердце снова было не на месте. Каждое утро начиналось со сводок, что он слышал по висевшему на стене репродуктору, каждая ночь — с мыслей о тех, кто воюет, а он — тут, в безопасности, сытости и тепле. И в конце концов юноша не выдержал и серьёзно поговорил с отцом. Тот с тяжёлым сердцем, невзирая на крики и плач жены, согласился помочь и через знакомых в военкомате устроил разговор с нужными людьми. И это помогло — вскоре Сергея направили в разведшколу, где тот стал учиться на радиста.

Обучение шло быстро. Сергей оказался способным учеником, схватывающим всё на лету: азбуку Морзе, кодовые таблицы, обращение с портативными радиостанциями. В связи с тем, что у него уже было техническое образование, преподаватели весьма ценили таких слушателей. Через три месяца, досрочно окончив курс, Кудрявцев получил звание младшего лейтенанта. А вскоре был зачислен кандидатом в группу, которой предстояло высадиться в тылу врага — в западных оккупированных областях СССР, где нужно было наладить связь и организовать партизанское движение.

Это было его первое боевое задание. Самолёт «ПС-84», переоборудованный в транспортник, вылетел ночью. Летели низко, над облаками, почти на ощупь. Но вскоре на горизонте мелькнули огни — это был немецкий ночной истребитель. Пилот ведущий советский транспортник попытался уйти в облака, но всё произошло слишком быстро: очередь трассирующих прошила корпус, и машина, охваченная пламенем, пошла вниз, так и не долетев до района высадки.

Приземление было страшным. Сергея просто выбросило из разорванного фюзеляжа, и он потерял сознание. Когда же наконец очнулся — всё вокруг горело. Воздух был густ от дыма и паров топлива. Разведчик бросился к обломкам — живым оказался только командир. Остальные — лётчики, радист, стрелок и двое других членов группы — лежали неподвижно и признаков жизни не подавали.

Понимая, что на место падения скоро придут враги, младший лейтенант взял всё самое необходимое — оружие, карту, компас, рацию, антенну для неё — и, перекинув раненого через плечо, стал уходить к далёкому лесу. Шёл долго, пробираясь сквозь кусты и завалы. Капитан тяжело дышал, но каким-то чудом держался. Через пару часов они