Вторая телеграмма поступила из Лондона через час:

«УИЛЬЯМ ТОЧКА ЛЛОЙДС БАНК ПЕРЕСМАТРИВАЕТ УСЛОВИЯ КОРРЕСПОНДЕНТСКИХ СОГЛАШЕНИЙ ТОЧКА ТРЕБУЮТСЯ РАСШИРЕННЫЕ ГАРАНТИИ ПО ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКИМ ПЕРЕВОДАМ ТОЧКА ОБЕСПОКОЕН РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ ТОЧКА ЧЕСТЕРФИЛД»

Реджинальд Честерфилд, партнер в одном из старейших лондонских банков, всегда отличался консервативностью, но его телеграмма звучала тревожно. Фраза «обеспокоен развитием событий» явно означала нечто большее, чем обычные банковские формальности.

Третье сообщение пришло из Берлина:

«ДОЙЧЕ БАНК ВВОДИТ НОВЫЕ АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ ТОЧКА ВСЕ АМЕРИКАНСКИЕ ОПЕРАЦИИ ПРИОСТАНОВЛЕНЫ НА НЕДЕЛЮ ТОЧКА ТЕХНИЧЕСКИЕ ПРИЧИНЫ ТОЧКА МЮЛЛЕР»

Отто Мюллер из Deutsche Bank обычно отличался немецкой пунктуальностью и никогда не допускал задержек в операциях. «Технические причины» в его устах звучали как очевидная отговорка.

Я отложил телеграммы и потянулся к телефону. Трансатлантические звонки были дорогими и не всегда качественными, но ситуация требовала личного разговора.

— Мисс Томпсон, — сказал я секретарше, — соедините меня с Цюрихом. Банк Credit Suisse, мистер Вернер Циммерман.

— Слушаюсь, мистер Стерлинг. Это может занять некоторое время.

Через двадцать минут на столе зазвонил телефон.

— Уильям? — голос Циммермана доносился через океан с характерными помехами и эхом. — Рад слышать тебя, хотя обстоятельства не самые приятные.

— Вернер, объясни, что происходит. Какая дополнительная документация? Наши счета работают безупречно уже три года.

Долгая пауза. Я слышал потрескивание трансатлантической линии и отдаленные голоса телефонистов.

— Уильям, — наконец произнес Циммерман, понизив голос, — боюсь, что причина не в документах. Сегодня утром нас посетили представители американских коллег.

— Каких именно коллег?

— Объединенная финансовая корпорация. Они предложили очень привлекательные условия сотрудничества. Эксклюзивное партнерство с американскими банками. — Голос швейцарца звучал напряженно. — Понимаешь, Уильям, они намекнули, что работа с другими американскими партнерами может осложнить отношения.

Морган. Он добрался и до Швейцарии.

— Вернер, о каких суммах шла речь?

— Они предложили разместить у нас депозиты на пятьдесят миллионов долларов под выгодные проценты. При условии переориентации всех американских операций на работу исключительно с ними.

Пятьдесят миллионов! Такую сумму швейцарский банк не мог проигнорировать.

— И что ты ответил?

— Пока ничего определенного. Попросил время на размышления. — Циммерман вздохнул. — Но их представитель был очень настойчив. Сказал, что предложение действует только сорок восемь часов.

Все тот же почерк, огромные суммы и жесткие временные рамки.

— Вернер, мы партнеры уже три года. Мой банк никогда не подводил тебя. Неужели ты действительно готов разорвать наши отношения ради неизвестных людей?

— Уильям, — в голосе швейцарца слышались извиняющиеся нотки, — ты понимаешь, пятьдесят миллионов это серьезные деньги. Совет директоров потребует очень веских причин для отказа.

— Хорошо. Дай мне сорок восемь часов. Я найду способ переубедить твой совет директоров.

После завершения разговора я тут же набрал лондонский номер. Честерфилд ответил почти сразу, в Англии уже утро.

— Реджинальд, что происходит с Ллойдс Банк? Твоя телеграмма звучала тревожно.

— Уильям, старина, — голос англичанина был напряженным, несмотря на показную невозмутимость, — боюсь, у нас проблемы. Сегодня к нам пришли весьма влиятельные американские джентльмены.

— «Объединенная финансовая корпорация»?

— Именно. Как ты догадался? — удивление в голосе Честерфилда было искренним.

— Они сегодня посетили и моих швейцарских партнеров. Что они предложили?

— Грандиозные планы трансатлантического сотрудничества. Создание совместного фонда на восемьдесят миллионов долларов для финансирования британской промышленности. — Честерфилд помолчал. — Вот только есть одно условие.

— Прекращение сотрудничества со мной?

— Именно так. Они заявили, что не могут работать с банками, которые имеют… как они выразились… «сомнительные деловые связи».

— Сомнительные связи? — я почувствовал прилив гнева. — Что конкретно они имели в виду?

— Намекали на твои прошлые проблемы с правоохранительными органами. Конечно, мы знаем, что все обвинения сняты, но они представили дело так, будто ты остаешься под подозрением.

Морган использовал мою прошлую войну с Continental Trust и связанные с ней проблемы как инструмент дискредитации. Умно и подло одновременно.

— Реджинальд, ты же понимаешь, что все обвинения были сфабрикованы и полностью опровергнуты в суде?

— Конечно понимаю, старина. Но понимаешь ли ты мое положение? Совет директоров будет настаивать на принятии американского предложения. Восемьдесят миллионов долларов в нынешней экономической ситуации…

— Сколько времени у меня есть?

— Они требуют ответа к пятнице. То есть у тебя три дня.

Я положил трубку и откинулся в кресле. Морган атаковал по всем фронтам одновременно.

Классическая стратегия блицкрига. За один день он нанес удары по моим партнерам в Швейцарии, Англии и Германии, используя колоссальные финансовые ресурсы и скоординированную дезинформацию.

На столе лежала еще одна телеграмма, которую я не заметил раньше. Она пришла из Парижа:

«МИСТЕР СТЕРЛИНГ ТОЧКА БАНК ДЕ ФРАНС ВРЕМЕННО ПРИОСТАНАВЛИВАЕТ ОПЕРАЦИИ С АМЕРИКАНСКИМИ ЧАСТНЫМИ БАНКАМИ ТОЧКА НОВЫЕ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ ИНСТРУКЦИИ ТОЧКА ПРИНОШУ ИЗВИНЕНИЯ ТОЧКА ДЕ МОНМОРАНСИ»

Четвертый удар. Морган действовал не только через частные банки, но и влиял на правительственные решения. Масштаб его операции становился все более очевидным.

Я вскочил и подошел к окну. Манхэттен сверкал огнями, деловая жизнь города продолжалась своим чередом, но для меня все изменилось. Невидимый враг наносил удары с другого континента, используя мои же деловые связи против меня.

Вернувшись к столу, я взял лист бумаги и начал записывать план противодействия. Морган рассчитывал на внезапность и превосходящую силу, но у него был один серьезный недостаток.

Он действовал слишком открыто. Координированные атаки на четыре банка в четырех странах в один день, это уже не коммерческая конкуренция, а объявление войны.

А война означала, что можно использовать не только финансовые, но и другие методы борьбы.

На столе зазвонил телефон. Я поднял трубку, ожидая очередной плохой новости.

— Мистер Стерлинг? — незнакомый голос с легким итальянским акцентом. — Говорит Марко Борджиа из Банка Италии. У меня для вас интересная информация.

— Слушаю.

— Сегодня к нам обращались представители американской компании с предложением о сотрудничестве. Очень щедрым предложением. — Голос итальянца звучал осторожно. — Но мне показалось подозрительным, что они специально интересовались нашими отношениями с вашим банком.

Наконец хоть одна хорошая новость. Не все европейские банкиры поддались на уловки Моргана.

— Синьор Борджиа, благодарю за информацию. Что именно они хотели знать?

— Объемы наших совместных операций, планы на будущее, ваше финансовое положение. Задавали очень конкретные вопросы. — Борджиа понизил голос. — Мистер Стерлинг, у нас в Италии говорят. Когда враг изучает тебя слишком подробно, значит, готовится серьезный удар.

— Мудрая пословица.