– Что по делу Остермана и Миниха?

Глава Тайной канцелярии спокойно доложил:

– Ваше императорское величество, следствие идет к своему завершению. Обвинения доказаны по всем статьям. По тому же Остерману «измена присяге Екатерине Первой», «после смерти Петра Второго устранение от Престола вашего императорского величества, вопреки установленному престолонаследию», «сочинение манифеста о назначении наследником престола принца Иоанна Брауншвейгского», «совет Анне Леопольдовне выдать вас, моя государыня, замуж за иностранного убогого принца», «раздача привилегий, государственных мест, должностей и чинов иностранцам, ущемление русских», «разные оскорбления в адрес вашего величества» – вот лишь неполный перечень обвинений, которые были доказаны в ходе следствия. У Миниха примерно такой же набор обвинений и доказательств его изменнической деятельности.

– Ваши выводы?

– Государыня, они, безусловно, виновны перед государством и короной. Конечно, смертная казнь через колесование при полном стечении народа на площадь. Но, ежели ваше императорское величество пожелает проявить милосердие, то представляется возможным смягчение приговора для всех участников заговора против вашего величества. Заменить смертную казнь через колесование простой ссылкой в дальние дали, языки заговорщикам вырвать, семьи разлучить, выслав в разные места, запретив встречи и письма, имущество конфисковать в пользу казны, лишить чинов, наград и титулов.

Елисавета Петровна усмехнулась внутренне. Да, Ушаков, как всегда, богат на фантазию. Примерно так он с Меншиковым расправлялся с противниками всемогущего Меншикова, а потом, когда пришло время, точно так же поступил в отношении самого Меншикова и его семьи. Вчера Ушаков был против Елисаветы Петровны на троне, а сегодня он уничтожает врагов новой императрицы. Он служит России, а не тому, кто на престоле. Он служит не ей, потому не может ее и предать.

ГЕРЦОГСТВО ГОЛЬШТЕЙН. ОКРУГ СТОРМАН. РЕЗИДЕНЦИЯ РОЛЬФСХАГЕН. ПОКОИ ГЕРЦОГА. 2 января 1742 года

Вот здесь все началось больше двух с половиной лет назад… Жил-был мальчик. Рос без мамы, но под заботой отца. Тот внушал ему вернуть все земли Гольштейна… А потом помер. А мальчик, увидев покойника, упал без чувств. Нормально это в неполные двенадцать лет. На следующее утро проснулся мальчик другим человеком… Правящим герцогом и бесправным сиротой. А еще… Но это я пока оставлю при себе. Пока же достаю из кожаного походного чемодана небольшой фолиант. В мое время его бы назвали ежедневником, впрочем, кто мне мешает это сделать сейчас? Да я так и называю. Уже два с лишним годом веду. Но этот новый – дорожный.

Вдыхаю запах обложки. Да, это не уже (!) пропахшая морозной пылью и дорогой кожа чемодана. Нет, запах был удивительный, настоящий, он так и манил открыть книжечку и что-нибудь написать эдакое. Возвышенное. Что-то вроде «Хоббит. Нежданное путешествие». Внуки показывали фильм, в рамках семейного просмотра, когда собрались все поколения под одной крышей. Занятный фильм. Сказка, конечно. Но сейчас вспомнилась почему-то. Но путешествие у меня долгожданное. Да и фильм по книге Джона Толкина «Хоббит. Туда и обратно» снят. У меня в библиотеке, как оказалось потом, эта книга 1976 года издания есть. Была? Будет? Какая теперь разница. Главное, название своевременное.

Открываю обложку и пишу на первой странице по-немецки.

«Reise. Hin und zurück».

Долго думал над первым словом. Я мог бы написать что-то более возвышенное и поэтическое, но я не чувствовал никакой особой романтики в предстоящем нам путешествии. Длинный, полный опасностей и очень пониженного сервиса путь. Радищев когда-то написал свое творение: «Путешествие из Петербурга в Москву», где описал весь ужас дороги и бедственное положение русских крестьян, которые встретились ему на его пути. Мне предстоит нечто подобное в ближайшие полтора месяца, ведь путь из Киля в Санкт-Петербург совсем не близкий. Но путешествую я инкогнито, и никому, кроме едущих со мной и императрицы Елизаветы Петровны, пока не надо знать кто, откуда и куда.

Потому останавливаю руку, уже намеревавшуюся написать:

«Путевые заметки Карла Петера Ульриха герцога Гольштейн-Готторпского».

Я сейчас не я и для посторонних пока в Лейпцигский университет еду. Учиться. Там и сейчас есть чему. Но не судьба.

Потому и по-русски «Дорога. Туда и обратно» я не написал.

Добавляю «пропустив строчку» ниже.

«Reisenotizen des Winters von 1742 G.D.».

На русском «Путевые заметки зимы 1742 года» со своим подлинным титулом и перевод «названия» я в Риге добавлю. А пока я G.D. – граф Дюнкер. И в дневнике придется шифроваться, но свои сокращения я за девяносто лет выучил. Восстановлю потом, коли понадобится, да и думаю перейти дня с шестого при записи на смесь известных мне языков и наречий. Если кто дальше третьей странице полезет – переводить замучается.

Морем было бы можно так не шифроваться, да, может, и быстрее, но нечего было и думать о таком вояже – с лета идет война между Швецией и Россией. Война в том числе и на море. Ну и погода – «чаще шторм». Впрочем, и на суше был отнюдь не райский сад. Война за австрийское наследство шла полным ходом. Армии сторон двигались туда-сюда, устраивали баталии, перемирия рушились, полководцы не ждали тепла, покидая «зимние квартиры». Январь на улице. Не май месяц. Пусть здесь и не Россия, но зимой тоже холодно. И сыро.

Война за австрийское наследство шла уже второй год. И продлится еще семь, если мне не изменяет память. Европу и ее колонии трясли события и политические потрясения. Франция, Пруссия и Испания против Австрии, Англии и Голландии. Два года назад на трон Пруссии взошел Фридрих, который еще не Великий и начал больно кусать соседей. На опустевший трон Австрии взошла Мария-Терезия, но указанные выше Франция, Пруссия и Испания имели на сей счет особое мнение, которое требовали внести в протокол Истории. А была еще Османская империя, которая тоже поглядывала на земли Австрии. И Российская, готовая поддержать Австрию против Пруссии. Но Россия стараниями Франции была занята Швецией…

Швеция, подстрекаемая и подталкиваемая из Европы, объявила в прошлом июле войну России. Повод нашли. Вроде наши отказались поставлять Стокгольму хлеб. Да и Выборг вернуть шведы хотели. Царствовал в Санкт-Петербурге младенец Иоанн III. Отодвинув его родителей, царедворцы делили власть. В общем, шведы сочли момент удобным. По осени они ради «защиты прав на корону, интересов Елизаветы Петровны и меня любимого, как наследника престола» дали тетушке моей денег. Французских. Хотели помочь и пушками. Но младшая дочь Петра Великого обошлась без шведских штыков и