— Но, княже…

— Не спеши с отказом, подумай. Знаешь же: коль сговоримся, не обижу. Впрочем, давай об том позже поговорим, я ведь к тебе по иному делу собирался.

— Ну, позже, так позже, — нехотя согласился Феофил, и сразу же переключился на деловой тон: — А по какому делу-то, княже?

— Церковь расписать, да иконы новые.

— Так мог бы и кого послать. Чего ж сам-то?

— Да вот, захотелось вновь на твоё мастерство полюбоваться, — улыбнулся Андрей. Ну не говорить же человеку, что князь просто от дел сбежал. Не поймёт. Да и не надо. Зато, какой бриллиант он обнаружил при этом в обыкновенной мастерской. А не поедь он сам, чтобы было? Нет, мастер Феофил, парнишку от тебя забирать надо однозначно. Этому пареньку совсем другая судьба уготована. Лучше ли, хуже ли, чем раньше, то одному богу известно, но другая.

* * *

А ближе к лету среди образованной части элиты (крестьянам и посадским было просто как-то не до подобных эмпирей) с новой силой вспыхнул довольно деликатный спор, который вот уже несколько десятилетий тревожил великокняжеский двор. Правительство Василия III Ивановича испытывало насущную потребность в создании теории, которая укрепляла бы новое положение великокняжеской власти, когда роль великого князя продолжала расти, а удельные княжата фактически потеряли свои права, однако продолжая еще на них настаивать. А великому князю необходимо было, чтобы и формально никто не мог бы поставить себя на одну ступень с ним. При этом принять царский венец что отец, что сын, даже именуясь "царём и самодержцем" всё же отказывались.

И тут при московском дворе вдруг вспомнили о посланиях опального митрополита Спиридона, что, находясь в заключении в Ферапонтовом монастыре, решил вернуть себе расположение великого князя апологетическим сочинением в его адрес. И вывел идею происхождения Рюрика от некоего Пруса, родственника римского императора. Спиридону это не помогло, но вот книжники и дьяки за идею уцепились крепко.

Андрей, поневоле попавший в столь интересное время, даже не представлял, что осмеиваемая европоподлежащими русскими интеллигентами легенда зарождалась как раз в эти годы. А ведь он про неё много читал в своём времени, так как в воспалённом интеллигентском мозгу считалось, что "цивилизованная" Европа смеялась над претензиями Ивана Грозного о происхождении его рода от римлян. При этом старательно не замечая, что царствующие дома "цивилизованной", как они считали, Европы страдали точно таким же недугом. Та же соседняя с Русью Литва выводила себя от потомков, поселившихся на балтийском побережье римских колонистов, а короли Франции вплоть до Луи XIV (более привычного нам как Людовика XIV) вели свою нить аж от троянцев, что ушли из гибнущего города сначала в днепровские степи, а потом, пройдя через всю Европу и добравшись до Галлии, стали править франками. Да и Габсбурги в этом отношении тоже были те ещё затейники. Но в среде русской интеллигенции высмеивать можно было только русских правителей. Чем они увлечённо и занимались.

И вот оказалось, что споры о Прусе и прочих событиях, описанные опальным митрополитом в своём "Послании о Мономаховом венце", не только в будущем вызывали многочисленные словесные баталии. Здесь, в шестнадцатом столетии, среди грамотной прослойки общества шло не менее эпическое сражение. Причём сами книжники и их читатели были абсолютно уверены в истинности создаваемого на их глазах исторического мифа.

И потому появление разгромной статьи, в которой автор доказывал, что подобный миф создан вовсе не для возвеличивания, а для умаления великокняжеской власти, буквально взорвал общественность. Ведь получается, что раз никакого Пруса ромейские хроники не ведали (а статья ссылалась не только на известные уже на Руси хроники, но и на те, которые тут пока ещё не знали), то ссылка на него вызывала бы у тех же литвинов и поляков лишь кривую усмешку. А ведь не секрет, что именно в противостоянии литовской династии и пытались возвеличить себя Рюриковичи. Оттого и созданные мрачным тевтонским гением с целью принизить династию литовских князей легенды о происхождении Гедимина и получения им власти после того, как он убил своего князя Витена, легко прижились на Руси.

Кстати, литвины в ответ на подобные обвинения создали свою легенду, будто бы некий римлянин Палемон, родственник императора Нерона, спасаясь от его жестокости, сбежал в Жемайтию, где и основал новый род, от которого и произошла литовская знать. В связи с проигранной войной легенда о том, что у них римские корни, получила среди литвинов новый толчок. А Андрея заставила задуматься, не отсюда ли и растут корни породнения с имперским Римом на Руси.

И потому новая статья, по-прежнему отвергая наличие мифического Пруса, выдала на-гора другую теорию сопричастности Рюриковичей с великим Римом, не менее мифологизированную, но более исторически подчищенную. И не надо думать, что придумал её сам попаданец. Нет, он просто, как всегда, красиво сплагиатил чужую идею, подсмотренную на одном из форумов.

В ней за основу было взято хоть и слабо, но всё же известное плавание римского флота в Балтийское море под командованием Друза Старшего, брата императора Тиберия Клавдия и отца императора Клавдия I. А дальше начинался вымысел, который трудно было, как доказать, так и отрицать. Якобы, совершив стоянку на реке Эльба, Друз взял к себе дочку местного вождя, и родила она от него сына — родственника императоров: племянника царствующего и единокровного брата будущего. И когда Клавдий узнал о нём, то учредил его правителем в тех землях, наказав оберегать Янтарный путь во имя Рима.

Через много лет Радегаст — один из прямых потомков брата императора — избран был первым правителем Союза ободритов, а Рюрик, от которого и ведут свою родословную московские князья, был потомком Радегаста в шестом поколении.

Основа под мифом была так себе, но и оспорить её было куда сложнее, чем мифы про того же Пруса или Палемона, о которых старинные хроникёры, мода на которых в мире только росла, ничего не знали. А тут: поход был? Был. Янтарный путь был? Был. Его кто-то охранял? Да, охранял, и это были явно не римские легионы. Ободриты были? Были. Так что докажи, что у Друза не было любовницы на балтийском побережье. Увы, этого ни доказать, ни опровергнуть было невозможно. И оставалось только верить. Зато из этого мифа легко выводилось превосходство Рюриковичей над Гедиминовичами. Даже если принять на веру литовскую версию про беглеца Палемона, которому никто права на управление земель не давал. А стало быть, был он либо