Он не исправился. И даже, сверх того. «Аморалка» пошла расти как ядовитый гриб. Имея семью, подполковник спутался с молодой коллегой по службе, переводчиком. Причем нашли друг друга: особа хваткая, лишенная нравственных устоев, она принялась беззастенчиво доить горе-ловеласа, требуя денег и подарков, а также развода и женитьбы — на ней, понятное дело.

Загнав себя в житейскую ловушку, продолжая заливать проблемы алкоголем, сотрудник Лубянки вышел через давние связи на французскую разведку и стал передавать ей ценнейшие секретные сведения. За деньги, разумеется.

Конечно, он понимал, какому риску подвергается, и испытывал страшные психические перегрузки. А переводчица не унималась, шантажировала, требовала развода. Есть небеспочвенные предположения, что она догадывалась про его измену и намекала ему об этом… Петля сжималась, и на этом фоне у Ветрова, скорее всего, начала «ехать крыша». Иначе просто невозможно объяснить тот дикий вздор, который он начал творить дальше.

Он решил убить любовницу.

По-видимому, она допекла его до днища. И на 23 февраля 1982 он в честь праздника пригласил ее поехать на его машине за город, выпить шампанского… Какой кайф пить шампанское зимой в салоне «Жигулей»? — вопрос не ко мне. Не знаю. Тем не менее, сидели и пили. И тут Ветров начал приводить план в действие. Набросился на жертву, ударил бутылкой, затем стал бить то ли ножом, то ли отверткой. Женщине удалось вырваться, она побежала по сугробам, крича во все горло от ужаса, но он догнал ее, продолжил бить, то есть конкретно убивать. На свою беду, крики услышал случайный прохожий, бросился на помощь, разъяренный подполковник его тоже ударил — и сразу насмерть. Любовница перестала двигаться, он подумал, что и она убита, поспешил покинуть место преступления.

На самом деле трудно, даже невозможно понять, чем он думал, затевая такое. На что рассчитывал⁈ Полумертвая женщина очнулась, сумела добраться до людей. Выжила, хотя осталась инвалидом. А Ветрова задержали.

Сказать, что на Лубянке были в шоке — ничего не сказать. Там не могли поверить, что их офицер способен на такое. Тем не менее, следствие, суд. Естественно, разжалование, естественно, лишение наград, и приговор: пятнадцать лет колонии. Хотя вдова погибшего и искалеченная переводчица писали жалобы, требуя высшей меры, приговор остался прежним. При этом никто еще не подозревал, что осужденный — предатель. Он отправился отбывать срок за убийство и тяжкие телесные.

И там совершил очередную глупость. В одном из писем жене — а писал он ей много, с философией, нытьем и просьбами о прощении — он намекнул на то, чтобы ее брат вышел на контакт с французами и поведал о его судьбе. Брат жены, кстати говоря — известный певец-шансонье Лев Барашков — собирался на гастроли в Венгрию и теоретически мог оттуда маякнуть в Париж. Но делать этого он, конечно, не стал, а письмо, конечно, было прочитано и насторожило кого надо.

Как раз в это время во Франции становится президентом социалист Франсуа Миттеран, отчего приходит в ужас президент США Рейган, для которого социалисты были чем-то вроде ночных кошмаров. Стремясь задобрить американцев, Миттеран сообщает им все, что удалось узнать от Ветрова — а это просто грандиозные сведения! Частично наши агенты разоблачены, высланы, арестованы, а кому-то начинают сливать дезинформацию, заводящую отечественные разработки в тупик… Вот тут-то наша контрразведка убедилась, что не обошлось без некоего «крота», имевшего доступ к самым важным секретам. Определить, что это ныне осужденный Ветров, не составило особого труда. Да он и сам не стал отпираться, напротив, накатал некий пространный труд с глубокомысленными объяснениями своему предательству. А руководство КГБ и СССР — уже в эпоху Андропова — пережило вторичный столбняк от невиданного потрясения. Ущерб, как говорят, оказался непоправимым. И бывший подполковник на сей раз безоговорочно встал к стенке.

Я вспомнил эту невеселую и поучительную историю, предполагая, что и здесь, в данной ветке времени «протечка» случилась все от того же Ветрова. А не случилась, так может случиться. Там, в «прежней ветке», изменник ударился во все тяжкие в 1980–1981 годах, но ведь ветка ветке рознь! А кроме того, здесь у нас есть шанс подсечь мерзавца, так сказать, на взлете, пока он, возможно, еще не успел так нагадить. И возможно, именно в том заключается моя миссия, для того меня и забросило сюда, чтобы я предотвратил предательство!..

Мысль эта настолько взволновала меня, что я не смог с ней расстаться. И все поглядывал на стенные часы, где стрелки неумолимо, но медленно приближались к 17.00. Конечно, не обязательно в это время придет Владимир Петрович. Но психологическую метку он во мне поставил. Теперь мой взгляд приковался к циферблату. Я не сомневался, что чекист принесет список. Но будет ли в нем фамилия «Ветров»⁈ Вот в чем вопрос. Если нет, значит, все мои размышления впустую. Ну, не впустую, ладно, но тогда придется начинать с абсолютного нуля, из ничего… Господи, скорее бы он пришел!

Не знаю, были мои молитвы услышаны или нет, но ключ в замке скрипнул в 17.43. И я понял, что Владимир Петрович сам испытывает нетерпение, сам спешит скорей взяться за дело.

Я вскочил с дивана ровно в тот момент, когда он вошел в комнату, держа в руке дешевую папку из кожзаменителя.

— Отдохнул? — он улыбнулся. — Это хорошо. Обедал?

— Нет. И пока не хочу.

— Хм! Ладно. Тогда к делу?

— Конечно, — сказал я как можно спокойнее, чувствуя, что от волнения у меня пересыхает во рту.

Владимир Петрович присел за стол, тоже стараясь показать невозмутимость. Я присел с другой стороны стола.

Он открыл папку, улыбнулся:

— Готов?

— Всегда готов, — пошутил я.

Последнее слово далось немного с трудом: на самом деле во рту стало сухо. Слава Богу, куратор этого не заметил. Он уже раскрыл папку, шуршал листами.

— Ну вот… — сказал он, — сам собирал эти досье. Имена, должности, звания, краткие характеристики. Люди очень разные. Возможно, здесь не все, кто стоит внимания. Но я уверен, что на правильном пути. Утечка скорее всего отсюда, из научно-технической разведки.

— Можно взглянуть?

— Конечно. Затем и принес.

Я взял машинописные листки. Где-то ведь ухитрился отпечатать! Уж явно не на службе. Молодец.

Мой взгляд быстро заскользил по тексту. Отпечатано четко, структурно, с номерами, абзацами. Видно человека, умеющего работать системно.

Та-ак, ну-ка…

Есть!

Глаз зацепился за № 3. Вот он!

Ветров Владимир Ипполитович. Есть!

У меня как гора с плеч свалилась. Значит, все не зря! Значит, я