Я же получил свои деньги — что называется, не мытьем, так катаньем. Все два обещанных миллиона! Ровно столько мне заплатили за пленных англичан после жарких споров и показательного испепеления с помощью «дьявольского ветра» десятка особо прытких пленных, попытавшихся сбежать. На эту акцию артиллеристов я наскреб среди своих индусов, и участвовали они в ней с особой радостью — не одним же красномундирникам из пушек людьми палить!

Дункан сразу прекратил спорить и выдал денежки до последней копеечки, то бишь, пайса. Хотел выкупить и парсов Вадиа, но познакомился с русской национальной забавой из пальцев под названием кукиш. Попытался надавить на меня через Штрандмана, но посланец Петербурга, вникнув в наши расклады, лишь развел руками:

— На этого самозванного Петра I Индусского повлиять никак не могу. И Бомбей он не готов уступить ни за какие коврижки.

После такого облома ост-индийцы поступили чисто по-английски — флот исчез из гавани не попрощавшись. Меньшая часть кораблей уплыла на юг, в Мадрас, а большая скрылась в океане в неизвестном направлении. Ну как в неизвестном… Естественно, отправились на север поджидать, когда казаки, как последние лохи, приплывут на арабских доу прямо в их объятья.

— Что ж нам делать-то? — сокрушался атаман, которого обвели вокруг пальца. — Не строить же для себя на верфях большие корабли? Казаки не моряки, на реке, на стругах еще куда ни шло, но в океане не отобьемся.

Штрандман лишь разводил руками, необычайно довольный собой. Он считал, что свою миссию выполнил. Война остановлена, стороны разошлись, казаки взяты под контроль, с их своеволием покончено. Платову сделано серьезное внушение, чтобы не вздумал участвовать в походе на Мадрас. Его петербургские покровители-англофилы будут довольны.

— Вы всегда можете вернуться тем путем, которым сюда добрались, — выдала на голубом глазу эта сволочь и отплыла в Россию на «торговце», набитым полученными генералом подарками.

Меня его отъезд нисколько не огорчил, скорее обрадовал. Меньше будет путаться под ногами — это раз, а два — он оставил мне Лебедева после настоятельных просьб завязать русско-индийские дипломатические отношения. Герасим Степанович получил статус наблюдателя при Маратхской конфедерации — синекура, но хоть что-то. На него у меня были большие планы.

Оставалось решить вопрос с казаками — так было правильно чисто по-человечески, по-братски. Чего греха таить, они оказались в Индии исключительно по моей вине, если вспомнить, как все начиналось. Да, Матвей Иванович мог ограничиться Хивой или сказать себе стоп в Бухаре. Мог, но не сказал. Комар по имени Петя зудел: в Индиях богатства нас ждут…

Короче, нужно что-то придумать. Но что? Не ждать же в самом деле, когда маратхи построят свой флот? Они собирались, я горячо поддерживал эту идею, однако боевые корабли нам нужно здесь, у берегов Индии. Оставалось одно — посоветоваться с адмиралом Ангре, вдруг он что-то подскажет?

За ним даже не пришлось отправлять посыльных. Сам явился в Бомбей через несколько дней после того, как из гавани усвистели англичашки. Смущенный, непохожий на себя, этот маратхский вариант капитана Джека Воробья был явно опечален своей жалкой ролью в осаде Бомбея. Он даже, казалось, уменьшился в росте.

Я обнял его как старого друга и успокоил, что все понимаю, что не с его флотом воевать с линейными кораблями. Приободрившийся Ангре с горящими белоснежными белками на иссиня-черном лице сообщил мне неожиданную новость:

— Патрульные гельветты обнаружили к югу от Конкана французскую эскадру. Она дрейфовала в районе Малабарского побережья, раньше принадлежавшего королевству Типу Султана. Мои люди встретились с ее адмиралом. Он сообщил, что ищет с тобой встречи.

— Француз? — удивился я, но потом вспомнил о крепких майсурско-французских связях, и в моей голове забрезжила идея.

— Ангре! Организуй мне срочно рандеву с адмиралом.

Глава 19

«Черный папаша Дюма» — так я в шутку окрестил про себя француза, мрачного Пьера Дюмануара, командующего слабенькой эскадрой, что толкалась возле островов северного Конкана. Выбранное им местечко — настоящий пиратский архипелаг, здесь, в устьях рек и мелких проливах, скрывались базы адмирала Ангре. Время от времени морские разбойники вырывались на океанские просторы и собирали с «купцов» джагат — налог за право проходить местными водами. Эта веселая традиция насчитывала более ста лет, но удалой бизнес малабарских пиратов клонилось к закату, европейцы чувствовали себя все более вольготно в виду индийского побережья — уверенности им прибавляли линкоры и фрегаты англичан, французов и голландцев. Однако Дюмануар прибыл сюда не для того, чтобы покончить с пиратской вольницей.

Этот некрасивый длинноволосый моряк звезд с неба не хватал. Мог похвастать лишь тем, что вывез из Египта на старом венецианской фрегате генералов Мюрата, Ланна и Мармона. Косяков за ним числилось куда больше. Его упрекали за бездействие во время Альхесирасского сражения. Теперь к списку его провалов добавилась фига, которую ему показали англичане в Пондишери. Адмирал привез топлу колонистов, чтобы восстановить французское владение в Индии, а бригадный генерал Артур Уэлсли нахально известил его, что не имеет указаний из Лондона о возвращении Пондишери французам. Напрасно Дюмануар размахивал текстом Амьенского договора и прочими бумагами, коими его снабдили при отплытии из Бреста. Англичане были непреклонны.

Покинув несолоно хлебавши восточное побережье Индии, Дюмануар решил попытать счастья на западном. Он отчего-то решил, что удачливый махараджа Питер, наследник Типу Султана, горит желанием восстановить попранную дипломатическую справедливость, отобьет у Уэлсли Пондишери и отдаст его обожаемым в Майсуре любителям устриц и лягушек. Пришлось мне отыскать в закромах губозакаточную машинку и применить ее к тезке.

Но не со смертельным эффектом, нет. Адмирал получил от меня предложение, подкупающее новизной и некими перспективами.

— Я намерен, дорогой Пьер, вышвырнуть англичан из Индии. Не знаю, смогу ли в скором времени дотянуться до Цейлона, но на субконтиненте им места не будет. Однако моя будущая империя будет остро нуждаться во внешней торговле. Старому Свету есть, что мне продать, и есть, что купить. Вот только меня не устраивает система факторий, которую здесь навязали местным царькам. Колонии останутся в прошлом.

Это заявление явно не понравилось французу.

— Европейские купцы не станут так рисковать, полагаясь на слабое подобие защиты, которую вы им предоставите, — хмуро сообщил мне Дюмануар.

— Ой ли? — усомнился я. — Откажутся от прибылей заморской торговли? Где они еще найдут доходность в тысячу процентов? Или их расстроит, что без пушек на валах европейских крепостей в Индии они не смогут грабить местных?

— Что вы