Сделав несколько кругов по комнате, обезьянка вернулась к ногам хозяина и погрозила Алексею лысым кулачком. Тот ответил хмурым взглядом.

Зубов подхватил зверушку на руки.

– Но в конце концов, она всего лишь обезьянка. То, что ей было позволено гадить на плечи самым влиятельным гордецам, – всего лишь причуда судьбы. Рано или поздно она бы мне надоела. – Обезьянка завозилась в обвешанных перстнями пальцах, извиваясь и недовольно вереща. – Хотя теперь это, конечно, неважно. Моя звезда закатилась, а с ней – и ее. Других вариантов и не было, только эти два.

И Зубов вдруг по-детски рассмеялся.

– И чего это я разговорился? Вы ведь едва ли поняли, о чем я.

– Куда уж мне, необразованному солдафону, – Алексей скривил губы. – Его величество велел передать вам, что если вы не уберетесь из Петербурга до конца дня, то отправитесь не в свое имение, а в Сибирь.

От сверкнувшей в карих глазах ярости грудь наполнилась приятным теплом.

– Не извольте беспокоиться. Бегу, теряя туфли, – Зубов махнул рукой слугам. – Донесите оставшееся к экипажу, да поживее. Господину коменданту, кажется, не терпится проверить мои диванные подушки на соответствие гатчинским стандартам.

Он прошествовал мимо Алексея. Обезьянка скалилась у него на руках.

Слуги поспешно покидали оставшийся хлам в сундуки и вынесли их в коридор, оставив комнаты пустыми и разоренными. Выпотрошенные ящички столов и комодов сиротливо зияли пустыми днищами.

Алексей потянулся закрыть дверь и с удивлением обнаружил, что Александр все еще на пороге.

– Вы что-то еще хотели, ваше высочество?

Александр молча прошел вглубь комнаты. Взгляд его был мрачен.

– Затвори дверь.

Алексей машинально подчинился. Снова воцарилась тишина.

Да что же еще? Неужели они наговорили друг другу мало злых слов?

– Что? – не выдержал Алексей. – Чего вы хотите?

Александр вскинул взгляд, и Алексей сразу все понял. Он хотел услышать прямой ответ – чтобы не осталось места сомнениям и недоговоркам. Но почему-то медлил.

Алексей шагнул вперед.

– Ну спросите же. Спросите, и я отвечу.

Александр отшатнулся, и этот внезапный страх обжег Алексея больнее, чем любая колкая фраза. Неужели Александр его боится? Думает, что он и с ним может сделать то же, что с императрицей?

В груди закрутилась черная воронка. Теперь и Александр видел, кто он… Еще одна жертва, которую пришлось принести.

«Никакие тени за вами не придут».

«Конечно, не придут. Я знаю, что ты их всех прогонишь».

Он и есть – тень.

Может быть, все это время в своих кошмарах Александр видел его.

«Но ведь я никогда бы…»

– Почему не спрашиваете? – голос звучал грубо и сухо. – Не хотите как у друга – прикажите. Вы теперь цесаревич, можете требовать у меня любой правды.

Александр покачал головой.

– Нет, – несмотря на смертельную бледность, это слово он выговорил твердо. – Я хотел спросить, но теперь не хочу.

– Почему?

– Потому что ты ответишь, и я тебя возненавижу. Не за правду, а за то, что ты ее скажешь.

В словах не было никакого смысла.

Александр накрыл лицо ладонью.

– Извини меня, – проговорил он глухо. – Я вообще не должен был начинать этот разговор.

И прежде, чем Алексей успел ответить, он выбежал из комнаты.

Глава 38. Возвращение фрейлины

Алексей вернулся в свои комнаты только в половине второго ночи – так поглотили дела и заботы. С приходом темноты бесов вылезло несметно: гнетущая атмосфера над городом влекла их, как костер – мотыльков. Бесогоны несли караул на всех ключевых позициях, Зимний дворец оцепила черно-белая стена. Но даже те, кто не видел парящие в воздухе сгустки тьмы, едва ли в эту ночь спали спокойно.

На новом месте Алексею приснился один из самых тошнотворных кошмаров в его жизни. Наверняка виной всему умирающая через пару дверей от него императрица, чье нутро он выжег черным огнем.

Во сне он убивал ее снова.

Смерть сочилась из почернелых рук, и дряблые губы вновь и вновь елозили по ладони, размазывая слюну и кровь. Голубые глаза бешено вращались в глазницах. А потом вдруг уставились прямо на него – пронизывая, пробирая до самого сердца.

Алексей крепче сжал пальцы, кашляя черным дымом. Ладонь неловко соскользнула ниже, на горло. Он смял в когтистых пальцах вздувшуюся жилами шею, и что-то острое уперлось в ладонь. Он наклонился ближе, силясь разобрать сквозь угольную дымку хоть что-нибудь, кроме испуганных голубых глаз. И столкнулся лбами с надсадно дышащим Александром.

В ужасе отпрянул. Попытался оторвать руку, но та вплавилась намертво. Губы Александра посинели, глаза распахнулись еще шире. Он пытался что-то сказать, но вырывались только мучительные хрипы.

– Я не хотел… – пролепетал Алексей тугим от отчаяния голосом. – Но ты бы убил его.

С пальцев капала болотная муть, пролезала Александру под кожу, вспыхивая и сгорая в один миг. Но ее было слишком много. Белый огонь горел все глуше и слабее, дергался неровными вспышками. Кадык резал ладонь все отчаяннее, белки глаз с лопнувшими сосудами влажно блестели. Сердце колотилось так громко, что оглушало их обоих. Потом огонь погас совсем, и тьма хлынула у Александра из носа и рта, мешаясь с кровью.

– Я не хотел, – прошептал Алексей. – Я просто должен был, понимаешь? Должен был…

Трещина чудовищного веселья прорезала белое лицо, разошлась восторженной синюшной улыбкой. Во тьме блеснули острые клыки.

– Конечно, – прохрипел Александр. – И ты бы простил меня, правда?

Его глаза заволокло белым туманом. А потом стремительно, как падающее лезвие гильотины, смолкли и хрипы, и барабанный бой сердца. Пальцы обожгло холодом. Алексей кубарем скатился с кровати. Вскочил, в ужасе глядя на распростертое тело.

За окном клубилась ночь – нет, не ночь. Всполохи сырого серого утра сочились сквозь трещины в копошащейся тьме. Бесы – плотный живой полог, бьющийся в стекло, будто капли дождя. Алексей приник к прозрачной преграде, не веря своим глазам. Так много! И средь бела дня…

Отшатнулся, когда яростная тварь впечаталась в окно с другой стороны, скаля черные игольчатые зубы. И в отражении увидел еще одну тень – ту, другую. Она улыбнулась ему, надменно и вызывающе.

– Что за жалкое существо… – прошелестело в ушах.

И, поперхнувшись воздухом, Алексей проснулся.

Императрица скончалась под утро.

Похоронная процессия неспешно двигалась к Петропавловской крепости. Алексей смотрел на два величественных гроба, и ему было не по себе. Он понимал желание императора исправить давнюю несправедливость, перезахоронив отца с прочими коронованными предшественниками, но нехорошо это – тревожить уже упокоенных.

Сразу за гробом императора Петра