Она медленно подняла взгляд, осознавая окружающее, и её взгляд тут же наткнулся на Дмитрия, который сидел рядом, тяжело дыша, истощённый, но живой.

Потрёпанный, истощённый, но живой. Он сидел на холодном полу, тяжело опершись ладонями о поверхность, его волосы липли к вискам, а дыхание было таким же сбивчивым. Она смотрела на него, не моргая, как если бы её взгляд мог убедиться в том, что он реален.

– Ты… – голос её сорвался, она сглотнула, сгибаясь в себе, руки сжались в кулаки, тело вздрогнуло от всплеска эмоций.

Дмитрий лишь кивнул. Она не сказала "спасибо". Она не могла. Это было слишком просто, слишком глупо для того, что он сделал. Девушка просто выдохнула, долгий, тяжёлый, оседающий в воздухе выдох, и её плечи обмякли.

Тем временем Пятаков выглядел так, будто его выдернули не просто из другого мира, а из самой его сути. Он сидел, опираясь на локти, голый, лысый, с выражением человека, который только что узнал, что гравитация – это заговор. Он осматривался.

Медленно, будто пытался сопоставить увиденное с чем—то, что когда—то знал. Глаза его бегали по помещениям лаборатории, задерживались на экранах, на людях, на Виталии и Варваре, но выражение оставалось… пустым.

– Это… – выдохнул он, склонив голову набок, явно ища хоть что—то знакомое в пространстве вокруг себя. Варвара внимательно наблюдала за ним, но ничего не говорила. Пятаков моргнул: – Это что? – Тишина. – Это… земля?

Тон его голоса был слишком осторожным, словно он сомневался в реальности происходящего. Казалось, он больше не помнил, что означают эти слова, не понимал, почему мысль о Земле кажется ему чужой, далёкой, словно это воспоминание из другой жизни.

Виталий сделал шаг вперёд, нагнулся к нему, сложив руки на коленях.

– Да, Серёга, – выговорил он тоном учителя, объясняющего ребёнку основы арифметики. – Это Земля. Та самая. Где ты родился, рос, стал большим начальником, исчез, а теперь снова здесь.

Пятаков посмотрел на него, его губы чуть приоткрылись. Он снова моргнул, затем медленно, почти неосознанно провёл пальцами по гладкой коже головы.

– Но… почему…

Варвара с Виталием переглянулись.

– Что почему? – осторожно спросила Варвара.

Пятаков медленно опустил руки.

– Почему я чувствую, что я… не принадлежу этому месту?

Тишина повисла тяжёлым грузом. Никто не знал, как ответить.

Лаборатория триста второго отдела постепенно возвращалась к привычному состоянию после хаотичного вмешательства сил, которые не должны были существовать в этом мире. Механический гул приборов наполнял пространство приглушённым шумом, мониторы мерцали хаотичными данными, а воздух ещё сохранял странную вязкость, словно пространственный разрыв до конца не закрылся. Варвара и Виталий стояли над тремя спасёнными, не торопясь с выводами, не спешили с вопросами. Они смотрели на них, словно ждали, что произойдёт дальше.

– Ну, – Виталий первым нарушил молчание, – если это не провал, то что—то близкое к нему.

Варвара не ответила. Она скрестила руки, наблюдая за троицей, словно изучала последствия собственного решения. Они вернулись, но какими?

Лиза дрожала. Вся её поза, каждый напряжённый мускул говорили о том, что она ощущает нечто, чего никто в комнате не мог почувствовать. Она медленно перевела взгляд на свои руки, подняла их перед собой, рассматривая, как будто видела их впервые.

– Я… – её голос дрожал, слова застревали, как если бы они принадлежали не ей.

Варвара внимательно следила за ней.

– Всё ещё там, да?

Лиза сглотнула.

– Нет… они… они ещё здесь.

Она закрыла глаза, судорожно вздохнула, опустила руки и провела ладонями по коже, как будто пыталась ощупать себя заново, убедиться, что её тело по—прежнему принадлежит ей самой. Но это было не так. В каждом прикосновении она чувствовала что—то чужое, неуловимое, едва заметное, но пронизывающее каждую клетку её тела.

– Я всё ещё их чувствую, – прошептала она.

Варвара посмотрела на Виталия. Он вздохнул, покачал головой, но ничего не сказал.

Тем временем Пятаков начал двигаться. Он всё это время сидел молча, опустив голову, словно его разум цеплялся за что—то внутри себя, пытаясь вернуться, удержаться, закрепиться в этой реальности. Но ничего не выходило.

Его пальцы дрожали. Веки дёргались, как будто кто—то пытался насильно удержать их открытыми.

– Нет, – тихо пробормотал он. Все посмотрели на него. – Нет, нет, нет… – его голос становился всё тише, но в нём не было истерики, не было осознания. Только пустота.

Варвара шагнула ближе, осторожно наклонившись к нему:

– Пятаков?

Он поднял голову. Его глаза были пустыми:

– Я… не здесь.

Виталий выдохнул, проведя рукой по лицу:

– Вот дерьмо.

Пятаков моргнул. Он оглядел лабораторию, провёл пальцами по полу, затем резко поднялся на ноги, но его движения были неправильными, словно тело ещё не до конца привыкло к гравитации.

– Это не то место, – он говорил так, будто обращался не к ним, а к чему—то внутри себя. – Это не моя комната.

– Ты дома, – осторожно сказала Варвара.

– Нет, – он качнул головой, широко раскрыл глаза, осматривая стены, – это не оно.

– Это Земля, – вмешался Виталий.

Пятаков снова моргнул, словно это слово не имело для него никакого значения.

– Нет, – он покачнулся, губы его дрожали. – Что—то не так. Всё неправильно. Всё… сломано. – Он сделал шаг назад, споткнулся, ухватился за ближайший стол: – Я не могу… я не должен здесь быть.

Варвара сжала губы:

– Он не вернулся, – тихо сказала она.

Санин недоуменно посмотрел на неё:

– Ну, тело—то вот оно, – он кивнул на Пятакова, который продолжал смотреть в пустоту. – Разве это не считается?

– Он сломан, – Смолина отвела взгляд. – Он больше не человек.

Виталий снова выдохнул.

– Отлично. Теперь у нас в лаборатории ходит ходячая философская концепция. Как будто нам мало было проблем.

Пятаков стоял, закрыв лицо руками. Его плечи дрожали. Лиза снова посмотрела на Дмитрия:

– Ты… – она с трудом сглотнула. – Ты вытащил меня.

Тот промолчал.

– Ты спас меня, – сказала она чуть громче, её голос был полон чего—то, что она сама не могла до конца осознать.

Он кивнул. Варвара посмотрела на него. Долгий взгляд, в котором не было осуждения. Только понимание.

– Мы спасли её, – наконец сказала она. – Но какой ценой?

Чай в кабинетах спецслужб никогда не бывает вкусным, но в этот момент Лиза не могла представить себе ничего более желанного. Её руки обхватывали горячую кружку. В пальцах ещё ощущалась дрожь, то ли от усталости, то ли от холода, поселившегося где—то в глубине тела. Она медленно отпила, грея ладони о керамику, чувствуя, как тепло постепенно возвращает