Всё повторилось как под копирку — грохот от ударов по калитке, призывные крики с улицы. Мы с Сосо и Кузьмичом переглянулись, быстро стали одеваться. Никита, только накинув полотенце, прикрыв чресла, тут же рванул в дом за оружием. Да, всегда под рукой держали что-то огнестрельное, но сейчас, случись что, того, стволов могло оказаться маловато, потому Никита метнулся за карабинами, а мы с остальными напялили снаряжение, оставшееся в предбаннике, мы же сюда заявились сразу после тренировки в тире.

Распределились по двору так же, как в прошлый раз. Лёха отворил засов, после чего в калитку тут же вломились — ударили с ноги и ввалились внутрь — человек с дюжину типов бандитского вида. Все они оказались под прицелом трёх винчестеров, что держали Никита, Лёха и Кузьмич. Мы с Сосо были вооружены нашими новыми машинками с глушителями, у меня в руках — сразу две.

Положить эту шайку трудов бы не составило, но устраивать бойню у себя во дворе, если честно, не хотелось. Сообразив, что они под прицелом, эти «гости» резко сбавили напор и замерли. В этот момент в калитку вошёл серьёзный мужик в деловом костюме, в сопровождении всё тех же трёх мордоворотов.

— Ну что, кто здесь хозяин? — спросил он.

Кузьмич, не опуская винтовки, ответил:

— Здравствуйте, господин хороший. Я хозяин. Что вы хотели?

— Да вот мои люди говорят, вы дом продавать не хотите. А я, между прочим, ещё с купцом Саитовым договаривался. Если его взбалмошной девке вздумалось его продать, это не мои проблемы.

— Послушайте, уважаемый, — подключился я к разговору, — вы могли договариваться с кем угодно и когда угодно. Мы этот дом купили по всем правилам, у госпожи Саитовой. Если у вас есть претензии или был какой-то договор купли-продажи с её батюшкой — все вопросы к ней, в наследство она вступила честь по чести. Всё оформлено официально, согласно законам Российской империи. Так что ваши претензии и навязчивое желание поселиться в нашем доме абсолютно беспочвенны.

— Ты что, малец, много книжек читал, гутаришь аки стряпчий? — взъярился купец, чуть ли не выкрикнув последние слова.

— Да чтобы Арцибашеву такое какой-то сопляк мог говорить…

— Я с ним погуторю, — буркнул один из его сопровождающих и двинулся в мою сторону, но ствол с толстым глушителем, направленный ему прямиком в грудь, тут же охладил пыл этого аглоеда.

По Арцибашеву было видно: он борется сам с собой, не зная, как поступить дальше. С одной стороны, численное преимущество вроде бы на его стороне, но внезапно ощутив, что у нас слишком много оружия, он начал сомневаться — не зря ли затеял всю эту аферу, по сути, настоящий рейдерский захват. Переборов себя, покраснев как рак, он, наконец, выдавил:

— Эх, ничего вы не боитесь? Ну да ладно, мы с вами ещё потолкуем. Айда, братцы, уходим отсюда! — скомандовал он.

Первым, демонстративно выпрямившись, вышел за калитку, а за ним, пятясь спиной к выходу и не решаясь повернуться к нам затылком, один за другим поплелись его мордовороты. Спустя несколько мгновений двор опустел, и только тогда мы с братьями опустили оружие.

— Что-то с этим надо делать, — бросил Иосиф с заметным грузинским акцентом, который у него всегда усиливался, когда он нервничал.

— Сделаем, сделаем, Сосо, — отозвался Лёха, — ещё как сделаем, не переживай. Это в последний раз господа нас потревожили.

Не теряя времени, мы с Никитой начали готовиться к визиту к купцу Арцибашеву: слишком уж подозрительно его настойчивое желание пробраться к нам в дом, так что хотелось как следует его расспросить — понять, что же его так сюда тянет.

Пока мы с Никитой готовили снаряжение к ночному делу, за окном уже начинало темнеть — осенью на севере солнце садится быстро, в этих числах сентября уже в семь часов вечера. Мы собрали модернизированные маски, которые Кузьмич усовершенствовал резиновыми вставками. Теперь они отлично скрывали лицо и уже не стремились слезть на глаза в самый неподходящий момент. Черные не сковывающие движения костюмы, недавно заказанные через третьи руки, отлично скрывают силуэты в ночное время, и новые уменьшенные по размеру ранцы литров на двадцать темного цвета— позволяли переносить приличный боезапас и всё необходимое для коротких городских операций. Мы как будто чувствовали задним местом, что вся эта снаряга скоро пригодится.

Лёха тем временем, не теряя времени, рванул за несколькими пролетками, на которых уехала банда. Он срезал путь и успел обогнать транспорт, пока те ещё не успели скрыться, поймал извозчика по дороге, практически влетев к нему на козлы на ходу, и отправился за ними вдогонку.

Примерно через час мы с Никитой тоже выехали из дома. Сосо рвался с нами, но я его остановил:

— Иосиф, ты к таким делам пока не готов. Мы с тобой работаем над этим, но сейчас твоя задача — учиться.

— Учиться и ещё раз учиться, как завещал великий дедушка, э-э, м-м-м…— замялся я.

— Какой дедушка? — переспросил Сосо.

— Ну, дедушка завещал, — отмахнулся я, не вдаваясь в подробности.

Джугашвили, конечно, ничего не понял про «дедушку», но спорить не стал, видел наше напряжение перед решением непростой задачи и отступился.

Мы с Никитой на извозчике рванули по следу Арцибашева, Лёха же отслеживал его перемещения и довёл вплоть до окраины Петербурга — до какого-то простенького домика, куда Арцибашев зашёл уже в сгущающихся сумерках. По дороге он несколько раз заезжал в ресторации, видимо, вёл переговоры, так что Лёхе пришлось изрядно пропетлять.

Итак, мы стоим у этого подозрительного дома.

— Неужели опять та же история, что и с господином Карлом Ивановичем Остером? Опять любовница? Опять черт возьми наблюдать на сюжеты модерна от Петрова-Водкина, — подумал я, только не это!

Но оказалось,