Утром того же дня Геринг созвал чрезвычайный комитет прямо в своей палате. Комната, пропахшая лекарствами, стала залом совещаний. В ней собрались Йозеф Геббельс с перевязанной рукой, Вильгельм Канарис, чьи ранения были легче, несколько гауляйтеров, уцелевших в «Золотом фазане», и высокопоставленные офицеры вермахта и люфтваффе. Атмосфера была напряжённой: все понимали, что этот день определит будущее рейха.
Геринг, приподнявшись на подушках, начал с твёрдого заявления:
— Господа, рейх осиротел. Фюрер и Гесс мертвы, но их дело не умрёт. Я беру на себя руководство Германией, чтобы восстановить порядок и продолжить нашу борьбу. Враги — внешние и внутренние — не должны воспользоваться нашей слабостью.
Геббельс, сидящий ближе всех, кивнул, но его лицо выражало скорее покорность, чем энтузиазм. Он боялся Геринга, чья решительность и контроль над люфтваффе делали его доминирующей фигурой. Канарис, сохраняя нейтральное выражение, внимательно слушал, его пальцы слегка постукивали по подлокотнику кресла. Остальные молчали, ожидая, что скажет Геринг.
— У нас есть доказательства предательства, — продолжил Геринг, делая паузу для эффекта. Он кивнул адъютанту, который положил перед ним папку с документами. — Эти бумаги, обнаруженные среди личных вещей Генриха Гиммлера, показывают, что он вёл тайную переписку с иностранными агентами. Мы не знаем, с кем именно, но это подтверждает: Гиммлер планировал предать рейх, возможно, даже организовал взрывы, чтобы захватить власть.
В комнате повисла тишина. Офицеры СС, присутствовавшие на совещании, переглянулись, их лица выражали недоверие. Гиммлер, глава их организации, человек, чья преданность рейху казалась незыблемой, — предатель? Это было немыслимо. Гауптштурмфюрер Краус, один из немногих эсэсовцев в комнате, попытался возразить:
— Господин генерал-полковник, это серьёзное обвинение. Гиммлер был верен фюреру. Его заслуги…
Геринг оборвал его, подняв руку:
— Его заслуги не отменяют фактов. Документы говорят сами за себя. Любой, кто сомневается в моём решении, ставит под угрозу будущее Германии. Я приказываю немедленно арестовать Гиммлера и взять его под усиленную охрану в больнице. Также под арест попадут те, кто был близок к нему и мог знать о его планах.
Краус замолчал, опустив голову. Остальные офицеры СС, понимая, что сопротивление бесполезно, кивнули. Через час отряд верных Герингу солдат вошёл в палату Гиммлера. Тот, всё ещё слабый от ран, лежал на койке, окружённый врачами. Его лицо, бледное от боли, исказилось от удивления, когда он увидел солдат.
— Что это значит? — спросил он, пытаясь приподняться.
Командир отряда, не глядя на него, ответил:
— Генрих Гиммлер, вы арестованы по обвинению в государственной измене. Вы останетесь под охраной в этой палате.
Гиммлер попытался протестовать, но его слабость и присутствие вооружённых солдат сделали это невозможным. Охрана, состоящая из людей Геринга, заняла позиции у его палаты, а врачи, напуганные происходящим, продолжали лечение под их надзором. Арест Гиммлера был лишь началом: в течение дня под стражу были взяты несколько высокопоставленных членов СС, включая гауптштурмфюреров Отто Кляйна и Курта Вагнера, а также штандартенфюрера Ганса Шульце, чьи связи с Гиммлером считались слишком тесными. Эсэсовцы, оставшиеся на свободе, были в шоке, но их руки были связаны: Геринг действовал с молниеносной скоростью, опираясь на верных ему офицеров люфтваффе и поддержку вермахта.
Геббельс, понимая свою уязвимость перед Герингом, сосредоточился на пропаганде, чтобы укрепить позиции нового лидера. К полудню его министерство выпустило первые сообщения для газет и радио, обвиняющие Гиммлера в предательстве и представляющие Геринга как спасителя рейха. Геббельс, боясь вызвать недовольство генерал-полковника, работал с удвоенной энергией, обеспечивая, чтобы каждая статья и передача подчёркивали необходимость единства под руководством Геринга. Он лично проверял тексты, избегая малейших намёков на сомнения в авторитете нового лидера. Народ, всё ещё ошеломлённый смертью Гитлера, принимал эту версию — или, по крайней мере, не осмеливался сомневаться.
Канарис сохранял молчание, но его мысли были заняты анализом ситуации. Он не верил в подлинность документов против Гиммлера, но понимал, что открыто выступать против Геринга опасно. Вместо этого он поручил своим агентам в нейтральных странах — Швеции, Швейцарии и Португалии — собрать информацию о возможной причастности иностранных разведок к взрывам. Он также отправил оберста Ланге в Мюнхен, чтобы связаться с местными гауляйтерами, такими как Йозеф Бюркель, и выяснить, насколько они готовы поддержать Геринга. Канарис знал, что его собственное положение в новой структуре власти нестабильно, и ему нужно было действовать осторожно.
Геринг, несмотря на ранения, проявлял невероятную энергию. Его палата стала центром управления рейхом. К полудню он объявил себя временным главой государства, заявив, что это необходимо для сохранения порядка. Он назначил верных ему людей на ключевые посты, заменив сторонников Гиммлера в СС и вермахте. Среди его первых указов было усиление патрулей в Берлине и введение комендантского часа. Он также приказал провести обыски в домах тех, кто мог быть связан с «заговором Гиммлера». Полиция и СС, подчинённые его людям, работали без остановки, выискивая любых подозреваемых. Даже мелкие чиновники и партийные функционеры, не связанные с Гиммлером, попадали под подозрение, если их лояльность вызывала сомнения.
К обеду Геринг провёл встречу с промышленниками и банкирами, чья поддержка была необходима для стабилизации экономики. В импровизированном кабинете, устроенном в больничной комнате, он обещал им защиту от «внутренних врагов» и сохранение их привилегий в обмен на лояльность. Среди присутствующих были магнаты, такие как Густав Крупп и Фриц Тиссен, чьи заводы и банки составляли основу экономики рейха. Геринг, опираясь на свой авторитет, говорил уверенно, подчёркивая, что только он способен удержать Германию от распада. Он подробно описал свои планы по восстановлению порядка, включая усиление военного производства и защиту промышленных объектов от возможных диверсий. Промышленники, напуганные нестабильностью, согласились поддержать нового лидера, понимая, что альтернативы пока нет. Они обещали выделить дополнительные средства на восстановление порядка и финансирование люфтваффе, что ещё больше укрепило позиции Геринга.
Геббельс развернул полномасштабную пропагандистскую кампанию. К полудню по радио начали транслировать обращения Геринга, записанные его адъютантами. В них он призывал народ к единству и стойкости, обещая наказать всех виновных в трагедии. Газеты, подконтрольные Геббельсу, публиковали статьи с заголовками вроде «Геринг спасает рейх» и «Предательство Гиммлера раскрыто». Портреты генерал-полковника начали появляться на первых полосах, а его имя звучало в каждом доме.
