— За непослушание. Им было сказано, чтобы ждали в своей комнате, пока Корней освободится. Они же сбежали из дома. А «как»… тут я не стал поступать как ты, а сделал хитрее… — и я подробно со всеми нюансами рассказал о наказании мальчишек.

Поначалу отец удивился и даже разозлился — дворян на потеху черни выставлять, как шутов! Но потом осознал, что именно шутами они не выглядели, зато получили одновременно урок по этикету и способу держать себя в присутствии нижестоящих по статусу людей.

— Ладно, — нехотя признал он мой способ наказания. — Но и Корней должен получить свое.

— За что? Он верно нам служит, и не его вина, что мальчишки решили проявить свой характер.

— Слишком ты добрый и не понимаешь… — начал снова заводиться отец.

— Все я понимаю, — перебил я его. — Был бы добрым, не выпорол бы нашего плотника.

Тут он словно вспомнил, что я не только про несчастный случай с Иваном рассказал.

— Чего он там своровал-то? — решил пока оставить тему с Корнеем отец.

— Доски. Взял лишние к тем, что на постройку клозета я ему разрешил в лесопилке набрать. У Михея все четко записано — сколько и чего он Михайло передал. Я те бумаги видел и подписал расход. А потом не поленился и сходил — посчитал, сколько у нас за домом досок лежит. И сразу же выявил недостачу.

Чуть помолчав, отец отпустил меня. Ему требовалось переварить свалившиеся новости.

Мама в это же время разговаривала с Людой. Да и близнецам уделила несколько минут. Те тут же забросали ее впечатлениями о моем небольшом показе фокусов. Все остальное было отодвинуто на второй, если не на третий или даже «десятый» план их восприятия. И судя по хитрющим мордочкам братьев, они очень рассчитывали, что мне придется сначала показать фокусы заинтересованной маме, а затем и раскрыть их суть под ее давлением. Это был их «план», который не просто читался на их лицах, но они даже между собой его обсуждали весьма громко, хоть и стараясь сделать это так, чтобы я не услышал. Тихо обсудить мешал спор — Иван не верил, что все получится, а Игорь настаивал, что против слова мамы я не пойду.

Оставив их мечты, я отправился в свою комнату. Надо собрать вещи к завтрашней поездке. Отказываться заработать сумму, которая покроет все наши расходы на строительство мастерской, я не собирался. Ведь кроме самого перса меня в Царицыне ждало еще семь заказов и иные знакомства.

— А я и не знала, что могу так рисовать! — с румянцем на щеках, делилась впечатлениями Кристина с Валей. — И все не так уж и сложно оказалось!

Кузины возвращались домой и стоило им отъехать от поместья Винокуровых, как старшая не смогла удержать в себе впечатления от первого урока парня.

— Роман — не только хороший художник, но и прекрасный учитель, — согласилась с ней Валентина. — Но он — мужчина. И очень падок на женскую красоту, — вздохнула она грустно.

— Не переживай, — чуть насмешливо ответила ей Кристина. — Через пару лет и у тебя полностью созреет главный магнит для мужских глаз, — покосилась она грудь Вали.

— А у кого-то уже созрел, — мрачно процедила девушка. — И у нас большие проблемы.

— Ой да ладно, — отмахнулась Кристина. — Я же говорю, не надо завидовать. И у тебя… подожди, — опомнилась тут она, — ты не обо мне сейчас говоришь? Почему «у нас»?

Валентина саркастично улыбнулась.

— Думаешь, ты мне сможешь составить сильную конкуренцию? — фыркнула она. — Ты свой шанс упустила. И Роман мне об этом твердо сказал сегодня. Меня больше волнует его служанка, у которой не грудь — а коровье вымя. Но ты видела, как Роман смотрит на нее? А она на него? Между ними точно что-то есть!

— Она служанка, — фыркнула Кристина. — Даже если он ее в постель уложил, большего ей и не достанется. А когда он выберет… одну из нас, то тогда-то и можно будет ее просто выкинуть на улицу. Или отослать подальше. Чего переживать-то?

— А если он ей вольную даст и в жены возьмет?

— Глупости не говори, — посмотрела на Валю, как на дуру, Кристина. — С чего бы он ей вольную давал? А даже если так — то бывшую крепостную в жены взять? Да ему Сергей Александрович не позволит! И Ольга Алексеевна тоже. Ты думаешь, он против родни ради какой-то служанки пойдет?

— Я надеюсь, что нет, — вздохнула Валентина. — Но все равно — между ним и этой девкой точно что-то есть. Она на него так смотрела… по-хозяйски! А на нас — чуть насмешливо, будто на девочек каких, что взрослыми пытаются выглядеть да к ее мужчине пристают. Но при том уверена, что тот на нас никак не отреагирует и волноваться ей не о чем. Вот как-то так смотрела! — аж сама удивилась своему сравнению девушка.

И даже Кристину заставило это задуматься.

— Да ну, бред это какой-то, — снова помотала Уварова головой. — Роман и со служанкой? Нет, сестрица, у тебя воображение разыгралось. Самое большее — он ее в постель уложил. Вот и могла она себе навоображать всякое. Но ты же знаешь, что большего ей не светит. Ну кому интересны фантазии черни?

Сидящая с ними в тарантасе Стефания, до этого делающая вид, будто спит, глубоко вдохнула. И вроде как случайно это у нее получилось, но внимание она привлекла, заодно «напомнив» что она — тоже из «черни».

— Знаешь, фантазии или нет — но я бы держала с ней ухо востро, — спустя мгновение тишины, сказала Валя. — Береженого бог бережет.

— Посмотрим. Надо бы расспросить через кого-нибудь, что об этой служанке другие слуги Винокуровых думают.

— Фрося! — вдруг вскинулась Валентина.

— Чего «Фрося»? — не поняла ее сестра.