— И что ты с тем кораблём будешь делать? — нахмурился Василий Иванович. — Уплыть от нас к данам или норвегам.

— Хочу, чтобы ты купцов своих к данам отправил.

— Ха! Думаешь это так просто? Вокруг Терского наволока[1] не так просто пройти. Все, кто ходил и возвращался, зарекались. Очень трудный путь. Даже летом лёд стоит.

— Но торговый путь искать надо? Или нет? Ганза не очень-то хочет с нами торговать, да?

— И даны с норвегами тоже не особо рвутся торговать. Они хотят забрать те земли. Говорят, что та земля — их земля. Оттого мы их и не пускаем туда. А ты корабли строишь!

— Так не только данами и норвегами земля полнится! — улыбнулся я. — Дальше есть галлы, франки, англы, коих Ганза не пускает в Русское море. Вот они-то и станут с нами вести торговлюшку, да оружием, да железом добрым.

У меня фраза получилась чуть ли не спетой и Василий Иванович посмотрел на меня с непониманием.

— Что это ты спевать удумал, аки боян древний. Шутишь так?

Я вздохнул.

— Да, с чего тут смеяться и шутить? Не хочешь купцов посылать, станем море сторожить, рыбу ловить, да моряков готовить. Пушки поставим и стрелять учиться станем. Ещё корабли построим. Всё равно когда-нибудь свой флот на Русском море построим.

— Сначала там крепости поставить надо, — со вздохом произнёс Государь. — Значит, не дашь бомбы?

— Почему, не дам? Как я могу тебе перечить? Бери все, сколько есть, но ведь ты знаешь, как они дорого стоят, ещё труднее производятся, а ещё как они опасны в чужих руках.

— Хорошо! — повеселел Василий Иванович. — Заберу вместе с твоей тысячей. И тебя назначу воеводой крепости.

— К-к-к-акой крепости? — ужаснулся я.

— Т-т-т-акой крепости, — передразнил меня Василий Иванович. — Которую сам и построишь, и защищать будешь.

Так, на Белое море я после своего шестнадцатилетия не попал. В Москве остался. Но бли-и-ин… Как мне не хотелось строить крепость под огнём противника превышающего меня в численности. Кто меня поддержит в строительстве?

Тот раз мы на этом самом интересном месте разговор окончили. Я не нашёл, чем возразить, а Василий Иванович довольный своим решением и тем, что зуб совсем не беспокоит, из моей баньки-терема удалился, едва бросив Михаилу Юрьевичу Захарьину: «Всё! Не болит!».

Он ушел и оставил меня в состоянии, близком состоянию нокдауна, да-а-а-а. Даже в голове зазвенело, чего не было никогда в этой жизни. Да-а-а… Дела-а-а…

За процесс, запущенный на Белом море беспокоиться не стоило. Там мужики даже без моих матриц справятся. Только баб им туда нужно отправить, чем я и занялся с помощью помощников, что ездили по окрестным городам и весям и зазывали женщин на житьё в окраинных землях. О Соловках знали все. И о том, что в тех землях люди живут испокон веку. А хлеба и здесь не всем и до Рождества хватало. Поэтому тысячу баб мы насобирали быстро и отправили их На Белое море летним путём по рекам и озёрам в сопровождении небольшого отряда охранения.

Во второй раз я сам напросился к Василию Ивановичу на разговор и он принял меня в очень хорошем настроении.

— Во-о-о-т! — сказал государь, приобнимая меня за плечи. — По серьёзному лицу вижу, что пришёл с делом. Про крепость говорить будем?

— Про крепость, — ответил я, кивая.

— Проходи-проходи. Что принёс?

Я открыл тубус сваренный из кожи и достал склеенную из кусков пергамента карту.

— О! Мапа! Что это?

— Это — река Волга, а это — Казань, сказал я, тыкая пальцем и тщательно перерисованные мной контуры и того, и другого. Три дня переносил с распечаток «древних» карт.

— Вога течёт так тихо, как идёт хромой человек, значит, конные отряды придут к Казани значительно быстрее лодий, отправленных по реке, если у них не будет парусов или гребцов. Это — раз. Твои отряды, или, вернее, отряды твоих воевод, пойдут из разных мест, а поэтому, при одинаковом движении, придут к Казани в разное время.

Я посмотрел на Василия Ивановича.

— Это ты мне для чего сказал? — непонимающе глядя на меня, спросил государь.

— А затем, что твои воеводы станут снова воевать Казань тогда, когда к не1й подойдут, то есть сами по себе. Сначала пойдут конные — их побьют. Потом придут лодьи — их пограбят. Те, кто уцелеют и встанут в крепость, будут ждать подмогу и припасы. Долго будут ждать, не дождутся и сдадутся, лишь бы их не побили.

Василий Иванович помрачнел. Он рассматривал карту Волги и Оки с их рукавами-притоками и отмеченными овалами городками. На Волге: Ярославль, Нижний Новгород. На Оке: Коломна, Переславль-Рязанский, Казань, Касимов, Муром. Имелся овал и ниже Новгорода по Волге с надписью Василь-город на Суре.

— Это то место, что ты говорил? Остров с новым городком?

— Да, государь. Строить городок где-то надо. Но слишком близко к Казани опасно. Так, почему не здесь? Отсюда до Казани семь суток конного пути. Не всякий татарин доскочит.

— Откуда ты знаешь сколько от какого города дней пути?

— Поспрашивал. Если бы ты читал доклады моих послухов…

Василий Иванович отмахнулся, поморщившись, словно у него снова заболел зуб.

— Зуб болит? — участливо спросил я.

Василий Иванович фыркнул.

— Всё хочу тебя спросить, как ты меня усыпил так, что я не почувствовал боли. Говорили, говорили, раз и я проснулся.

— Могу показать на твоём стражнике.

Государь отмахнулся.

— Потом! Сейчас про поход на Казань говори. Что предлагаешь?

— Чтобы Казань воевать, надо строить крепость, и не одну. По реке Суре идет граница с Казанским ханством. Если мы построим городок там, то почему бы не построить городок и не тут?

Я ткнул пальцем на берег дальше по реке, где в Волгу впадала речка Ветлуга. Там на правом берегу Волги на повороте, я знал, имелся хороший холм, высотой более ста метров над уровнем реки. Вообще-то весь правый берег был высок, но этот «мыс» был перерыт оврагами по которым стекали в обе стороны «мыса» ручьи и речушки. Эти овраги можно было перекрыть частоколом и заминировать. А места для посадки картофеля там было предостаточно. Большой был плацдарм.

Мне не было дела до этой войны амбиций, но я знал историю и знал, что Москва не успокоится, пока