— Спасибо, Георгий Васильевич, — сказал Александр Иванович, подходя ближе. — Вот что значит в нужное время оказаться в нужном месте.

Он крепко пожал мне руку и повторил с искренней благодарностью:

— Спасибо. Завтра же будет приказ, чтобы все сотрудники партийных и советских органов и все водители были вооружены. Это недопустимо, чтобы люди ездили безоружными в нынешней обстановке.

— Только надо обязательно обучить стрелять и вообще грамотно действовать в бою, — я махнул рукой в сторону убитого водителя. — Сержант разрядил два магазина в белый свет как в копеечку, не попав ни разу, и получил пулю в голову в упор.

— Обучим, Георгий Васильевич, обязательно обучим, — кивнул Воронин. — Это наш просчёт, надо признать.

Глава 19

На следующий день я проснулся рано, несмотря на очень позднее возвращение домой. Сон был беспокойный, полный обрывочных воспоминаний о вчерашнем бое. Руки ещё болели после рукопашной схватки, а горло саднило там, где диверсант пытался меня задушить. Василий уже успел приготовить завтрак, и запах свежезаваренного чая наполнял наш блиндажный дом.

Андрей тоже встал рано. Вчерашние события явно не прошли для него бесследно. Когда мы сели завтракать, он был молчалив и сосредоточен.

— Георгий Васильевич, как вы думаете, это было случайно? — наконец нарушил он молчание.

— Не знаю, — коротко ответил я. — Но сейчас главное, работу не останавливать, а разбираться будут компетентные органы.

Я сначала заехал в горком, надо было доложить о случившемся своему непосредственному руководству. Комиссар Воронин, хотя и сказал мне вчера вечером, чтобы я ехал домой отдыхать, а он сам доложит об инциденте всему руководству, но я счёл своим долгом лично доложить обо всех обстоятельствах произошедшего. Это было правильно с точки зрения субординации, да и просто по-человечески.

В горкоме было непривычно тихо для утренних часов. Обычно к этому времени коридоры уже заполнялись спешащими по делам работниками, но сегодня атмосфера была какая-то напряжённая. Очевидно, весть о ночном покушении уже разнеслась по зданию.

Виктор Семёнович выглядел усталым, видимо, тоже провёл бессонную ночь. На столе лежала стопка бумаг, и я заметил среди них рапорт с грифом «Совершенно секретно».

Он молча выслушал мой подробный рассказ, не перебивая, изредка лишь кивая. Я рассказывал по порядку: как заметили взрыв впереди идущей машины, как мы покинули свой автомобиль, как я приближался к месту боя, рукопашную схватку и появление подкрепления. Виктор Семёнович внимательно слушал, иногда делая пометки на листе бумаги.

Когда я закончил, он откинулся на спинку стула и какое-то время молчал, обдумывая услышанное. А потом огорошил совершенно неожиданным вопросом.

— И что это всё значит, по твоему мнению? Кто был настоящей целью в этой операции? — вопрос был совершенно неожиданным, и я даже растерялся на мгновение.

Я не ожидал такой постановки вопроса. Мне казалось очевидным, что целью была машина НКВД с офицерами или даже понижающая подстанция.

— Скорее всего, понижающая подстанция, — предположил я после короткой паузы, пытаясь выстроить логику. — Или просто диверсия на дороге, чтобы посеять панику среди руководящих работников. Машина НКВД была явно заметна, с горящими фарами.

— Нет, Георгий Васильевич. Целью был именно ты, — Виктор Семёнович посмотрел мне прямо в глаза, и в его взгляде я прочитал серьёзность момента. — Молодцы Воронина уже ночью допросили диверсантов, причём обоих независимо друг от друга, и те всё рассказали без долгих церемоний. Это была оставленная немцами при отступлении специальная диверсионная группа. И они получили прямой приказ из Берлина, представляешь, из самого Берлина, убрать именно тебя. Машина НКВД оказалась случайно, они её не ждали. Но подготовка у них была так себе, слабая, и поэтому промахнулись с основной задачей. Александр Иванович уже доложил в Москву обо всём случившемся, причём докладывал лично товарищу Берии.

Он сделал паузу, давая мне время осознать сказанное.

— И пришёл приказ, причём срочный, в обязательном порядке вооружить табельным оружием, пистолетами ТТ, всех партийных и советских работников, в том числе и женщин, и всех водителей автомобилей. По одиночке никому не ездить, только группами или с охраной. И провести полноценное обучение стрельбе и действиям в экстренных ситуациях под личную ответственность комиссара. Тебе лично выделить постоянную круглосуточную охрану из проверенных сотрудников, выписать денежную премию, и теперь ты старший лейтенант РККА.

Всё это Виктор Семёнович сказал скороговоркой, почти без остановки, словно заученный текст. И до меня даже не сразу дошёл полный смысл сказанного. Слова как будто проходили мимо сознания. А когда дошло, когда я осознал весь масштаб произошедшего, то подумал с горькой усмешкой:

«Вот дела творятся. Фронт далеко отсюда, линия боёв в сотнях километров западнее, а меня не только не списывают под чистую как инвалида, а ещё и звёздочки вешают. Так, глядишь, и в полковники выбьюсь к концу войны. А вот женщин зря вооружают, только провоцировать будет лишние конфликты».

Эта последняя мысль меня почему-то развеселила, и я невольно заулыбался, представив себе наших секретарш с пистолетами. Но, наверное, улыбка вышла достаточно глупой и неуместной в данной ситуации.

— Что так удивлённо улыбаешься? — Виктор Семёнович внимательно посмотрел на меня. — Считаешь, что не заслужил повышения?

Он встал из-за стола и прошёлся по кабинету, заложив руки за спину.

— А я бы, будь моя воля, наградил тебя орденом за вчерашнее. Не каждый день партийный работник в одиночку вступает в бой с диверсантами и побеждает. Кстати, у тебя есть медаль «За оборону Сталинграда»?

— Нет, когда же я мог. Её же только учредили, — ответил я.

— Тогда мы тебя к ней обязательно представим. Это вопрос решённый, я прослежу лично. Ты заслужил эту награду кровью.

— Я, Виктор Семёнович, заулыбался из-за мысли о вооружении женщин, — признался я. — Зря это, на мой взгляд. Только провоцировать будет лишние конфликты и недоразумения.

— Приказы не обсуждаются, а выполняются, — несколько резко и недовольно на мои слова отреагировал мой собеседник. — Это должен понимать каждый, тем более партийный работник.

— Да это я так, к слову, — поспешил я сгладить ситуацию.

— К слову, — недовольно буркнул Виктор Семёнович, останавливаясь у окна. — Кто вот врагу информацию поставляет о твоих передвижениях, о твоём распорядке дня, вот главный вопрос. Вот теперь над чем думать придётся и днём, и ночью. Как они знали, где и когда ты поедешь? Это же означает, что у них есть источник информации здесь, в Сталинграде. Возможно, даже в наших структурах.

Эта мысль висела в воздухе тяжёлым грузом.

— А это пусть НКВД и «Смерш» думает, это их прямая работа и обязанность, — ответил я твёрдо. — Бдительность терять, конечно, не надо, это было