— Простите, что такое «Зин»?

— Русская присказка, не обращайте внимания и просто переводите франки.

Посол обвёл взглядом обстановку председателева кабинета с несколько пообтрепавшейся роскошью стен, отделанных гобеленами, с золотой вязью на потолке. Большой Георгиевский дворец, избранный народным вождём для проживания, нуждался в ремонте и реставрации, но всё равно свидетельствовал: публика, захватившая власть в державе, получила от предтечей несметные богатства.

— Сокровища Грановитой палаты… Вы не рассматривали их продажу?

— Руки прочь от народного достояния! — подумав, Седов смягчился. — Впрочем, как залог сгодятся.

— Вы задержали выплаты по процентам за прежние займы.

Посол торговался как на одесском Привозе.

— Их тоже придётся отсрочить и погашать отчасти натурой: лесом, нефтью, пушниной, зерном. Россия — пока что добывающая и сельскохозяйственная держава. Коль втянули её в войну, терпите такой, какая она есть.

— Это ваш император развязал войну, объявив мобилизацию против Австро-Венгрии! Сколько наших французских сограждан погибло! — теперь возмущение разыгрывал дипломат.

— Полностью согласен. Могу его выдать как военного преступника. Скостите за его голову хотя бы 10 миллионов франков долга? Могу царицу добавить — для комплекта. Миллиона три — и она ваша. Живым весом.

Француз, многое в своей жизни повидавший, этого не перенёс.

— Вы намереваетесь продать нам бывшего монарха за 10 миллионов? Словно скот, только очень дорогой… С вами сложно разговаривать всерьёз.

— А придётся. Мы — единственная в России реальная власть.

Пару раз руки чесались плеснуть водой из стакана на его лысину, но тогда француз точно откажет в кредите.

Поругавшись и договорившись с Нулансом одновременно, чего больше — сам чёрт не разберёт, Седов кинулся в Полтаву. Узаконив власть, ехал с некоторым шиком — отдельным литерным поездом в персональном вагоне с ещё несколькими прицепленными вагонами для свиты. Председатель правительства должен иметь возможность работать нон-стоп. И отдыхать тоже. В Полтаве зазвал Масарика в свой вагон, встретив как родного словом «татичек», что по-чешски означает «папочка». Не так резко и жёстко, как у белорусов «батька». Прозвище «татичек» Томаш Масарик получил у легионеров, признавших его главнокомандующим, о чём Седова предупредили заранее. За время пребывания в России чех прилично выучил русский.

— Как коллега с коллегой я уже могу называть вас «господин президент»? — спросил Седов, усаживая его за обеденный стол, прислуживала Ева, нафуфыренная на все сто — молодых официанток возле любовника не потерпела бы, заодно клеила любопытное ухо.

— Можете, господин председатель, но несколько преждевременно. Нас признал Лондон…

— Москва тоже!

— … Но с таким же успехом вы можете провозгласить независимость Баварии. Пока на эти земли распространяется власть германской армии, всё это, увы, несколько фикция.

— Товарищ Евдокия Фёдоровна! А налейте-ка нам с господином президентом за знакомство. Томаш, я привёз отличную идею — как превратить то, что вы изволили назвать фикцией, в нечто осязаемое. И не когда-нибудь, а ближайшей зимой. Кстати, вы — социалист?

— Скорее — реалист.

— О, мы с вами похожи. От социализма я беру ориентиры на далёкое будущее, в наши дни опираюсь на конкретные возможности. У вас под штыком тысяч 40?

— Больше, до полусотни. И ещё столько же в резерве.

— То есть до Нового года — практически 100-тысячная армия. Успех неминуем!

Когда Ева ушла, дабы не смущать боевого чеха дамским присутствием, Седов рассказал про авантюру со сдачей Киева. В отличие от французского дипломата, Масарик моментально въехал в выгоды ситуации: бить немцев и австрияков там, где они не ожидают, не имеют плотности войск, не укрепили оборону, да ещё на землях, охваченных партизанской войной против оккупантов.

— Будет добрая пшигода… Но если немцы на вас надавят, вы же обещали на Съезде воздержаться от активных действий?

— Я слов на ветер не бросаю! — гордо соврал Седов. — Русская армия и не вступит в бой, только прикроет вам тыл, подсобит со снабжением и поставками. Вы подчиняетесь французскому генштабу, а не нам. Я французам не указ, а те рады любым неприятностям для бошей на Восточном фронте. И волки целы, и овцы сыты! Выйдете к Карпатам, займёте оборону по удобным высотам и ждите большого наступления Антанты в Западной Европе. Они даванут — и вы займёте Прагу, на радость соотечественникам. Из австрийской короны выпадет самый яркий бриллиант, и поделом.

Пока обсуждали детали, Ева принесла перемену блюд, Масарик, которому перевалило глубоко за 60, плотоядно проводил взглядом её удаляющийся задний фасад.

— Увы, дорогой господин президент, тут ничем не помогу, — заметил Седов, уловивший эротический интерес собеседника, явно не по возрасту. — Барышня занята плотно.

— В Полтаве пользуюсь уважением, вниманием не обделён, — нескромно похвастался чех.

Мужчины понимающе переглянулись и ещё раз выпили за успех грандиозного предприятия.

Глава 17

Первый обмен пленными, произошедший в декабре, вызвал скандал, никак Седовым не прогнозируемый, он едва не расстроил хитрый план по захвату Киева. В число освобождённых германцами затесались два авиатора-француза, воевавших за Русскую Императорскую армию, к 16 декабря через Финляндию и Швецию они попали на родину, оказавшись в центре внимания газетчиков, что и создало проблемы властям республики. В Первую мировою войну до окончания боевых действий обмен пленными не практиковался, французы изумились «а так можно было?» и начали массовые акции протеста — почему их правительство не вызволяет соотечественников, если русским удалось.

Русский военный атташе в Париже рассыпался в заверениях, что германская сторона получила назад только раненых, больных и изувеченных военных, никакой мобилизационной ценности не представлявших, за обменом проследил Красный Крест. Гнев верховного французского командования от этого ничуть не утих.

С чехословацким наступлением всё повисло в воздухе. Петерс доложил о готовности отрядов, верных Советской власти, вооружённых винтовками, пулемётами, ручными бомбами, и бьющими копытами с единственным вопросом: когда? Рада УНР постепенно укрепляла власть, в то же время не имея серьёзной армии, способной отбиться от любого из соседей.

Из Петрограда в Гельсингфорс вышли с небольшим интервалом три сухогруза, несущих продовольствие и другие товары, в России в равной мере дефицитные. В море поменяли флаг и название, чтобы под конвоем немецких эсминцев идти в германские порты на разгрузку. Эти три партии никак не изменяли ситуацию, но служили сигналом: Седов блюдёт устные договорённости, за восточные позиции Берлину не стоит переживать.

Проблема Украины, тем не менее, не занимала и 10 процентов внимания Седова. Социалисты создавали государственный аппарат заново. Почти. В отличие от большевиков в прошлой реальности,