Посмеялись все втроем. После чего братцы забрали записку для Сэма и откланялись. А Том, ругаясь и про себя, и вслух, неторопливо поднялся из кресла, отправившись в процедурную. Там его уже ждал один из охранников, он же — медик и массажист.

Все началось, как обычно, с тщательного осмотра и проверок всего — от состояния глаз, кожи и температуры до давления. Потом почти полчаса Томпсона ломали, мяли, топтали и гнули. После чего, истоптанный, но не сломленный, Томпсон вынужденно отправился отдыхать. Увы, но годы и раны брали свое…

Отдыхать Том устроился в спальной, на собственной кровати, мягкой и удобной. Но сон не шел. Мало того, что побаливало растревоженное массажем тело, ныли мышцы и раны, к этому добавились неожиданно пришедшие в голову мысли. Не то, чтобы совсем печальные, но какие-то слегка упаднические, если не панические. Почему-то подумалось, что стоило переиграть все по-другому. Что вместо службы в армии и писем Сталину надо было убегать куда-нибудь в Мексику, а оттуда — в любую другую страну Латинской Америки. Например, в Аргентину. С богатствами, что достались ему от погибшей банды Гарри, он мог устроиться в любой из этих стран. А после войны спокойно вернуться в Штаты. К этому времени и о нем, и о преступлениях Гарри и его дружков помнили бы только историки или часть мафиози. Те же миллионы, что у него есть сейчас, он, может быть, и не заработал бы. Но уж бедняком точно бы не был. И при этом жизнью и здоровьем рисковать точно не пришлось.

«Жил бы себе спокойно… пока… пока мафия не нашла, — внезапно подумал Том. — К тому же после войны, судя по воспоминаниям из ТОЙ жизни, у американцев вовсю работала своеобразная инквизиция. Как там… — он попытался уловить ускользающие воспоминания. — что–то вроде расследования антиамериканской деятельности. Так что вместо спокойной жизни миллионера пришлось бы бегать по Штатам от мафиози и агентов ФБР. А то и поехать воевать в Корею. Только не спецназовцем, а обычным Джи-Ай[4], так сказать серой скотинкой — пехотинцем. У которого шансы погибнуть при артобстреле или попасть в плен были намного больше, чем даже у спецназа. Просто потому что он дольше сидит в опасной фронтовой зоне…»

Внезапно Том вспомнил первую встречу с Нормой… Как он разглядывал комнату и полку с книгами. Потом они обсуждали роман Драйзера итонкости взаимоотношений Клайда и Роберты. А потом почему- то погас свет и в полной темноте они сидели, тесно обнявшись и целуясь, прямо на кровати. Еще несколько мгновений они молча ласкали друга, снимая одежду, слой за слоем. А едва спал последний слой, они оба, не сговариваясь, одновременно улеглись на заскрипевшую кровать. Некоторое время были слышны лишь ритмичные поскрипывания кровати да отрывистые вздохи. Затем Тому пришлось приглушить рвущийся из горла девушки крик долгим поцелуем… Да были времена… А потом он стал одним из фронтовиков, пусть и награжденных несколькими орденами, а она — знаменитой Мэрилин. И даже удивительно, что им удалось прожить вместе так долго и счастливо. И разойтись без страданий, когда любовь сошла на нет. Что, в общем-то, было ожидаемо — слишком уж разные жизненные условия, в которых они существовали и сосуществовали. Из-за чего им становилось все труднее и труднее понимать друг друга…

Потом была Эмми. Но она появилась тогда, когда Том уже практически отошел от дел «рыцарей плаща и кинжала» и потому с ней оказалось намного проще. Как и большинство женщин, она выходила замуж, чтобы иметь нормальную семью и детей. И вряд ли, при всем своем чисто американском прагматизме и французской влюбчивости, согласилась на столь длительные отлучки, какие приходилось терпеть Мэрилин. Впрочем, иногда и с ней приходилось расставаться надолго. Как сейчас, например. Или как во время командировки на Ближний Восток…

Командировки… Том иногда признавался, но только самому себе, ночью и под одеялом, что без командировок в горячие точки и без приключений ему скучно. Томпсон вспомнил, как называл таких парней доктор Хаус из медицинской службы АНБ — Адреналиновые наркоманы. — Он, вообще-то себя особым наркоманом не считал, но что-то подобное в собственном характере признавал. Если внимательно подумать, то иначе он давно бы ушел и из АНБ и даже из совета директоров Ай-Би-эМ. И никакие соображения о возможности влиять на ситуацию его не смогли остановить. Денег у него хватало, а ситуация… Несмотря на все усилия людей по обе стороны «железного занавеса» ситуация все равно скатывалась к старому сценарию противостояния. Причем, как заметил Том, этому способствовал ряд экономических и политических причин. Если с экономикой понять было не слишком сложно — тому же военному ведомству транзистор, на гражданском рынке стоящий семнадцать баксов, можно продать за пятьсот[5], причем имея гарантированный правительством сбыт… То любой из предпринимателей будет за конфронтацию. Тем более, что при наличии ядерного оружия реальную войну развязывать не хотел никто из политиков. С политикой тоже все было ясно. Даже сумевший прорваться к власти и удержать ее клан Кеннеди социалистическую доктрину не то чтобы ненавидел, но активно не любил. И уж конечно ее ненавидели эмигранты из стран социализма, которые весьма активно лоббировали антисоветские меры среди политиков. Ну, для большинства из олигархов социализм вообще являлся пугалом с семнадцатого года. И даже весьма продуктивная совместная работа в войну и после нее, и открытие рынков СССР для части американских товаров почти не изменило эти настроения. Скорее даже наоборот, у части элиты появилось желание не просто конфронтации, а обязательного обострения и полного унижения русских. Так, как это помнил Том из ТОЙ жизни. Пока, надо признать такая пропаганда не имела успеха у американцев, кроме уже упомянутых эмигрантов. Американцам пытались привить страх и ненависть к русским — а вместо этого постоянно получали что-то на подобие «живого народного интереса к чему-то настоящему и необычному». И даже администрации трех последовательно сменявших друг друга президентов из Кеннеди-Шрайверов балансировали на грани между конфронтацией и сотрудничеством. Почти как в первые послевоенные времена, когда Томпсону пришлось погулять по Европе. Именно тогда, во время одной из миссий в Польше, вспомнил Том, отвлекаясь от размышлений о политике, он и нашел Джо с Джимом. Воспоминания нахлынули столь явственно, что он даже почувствовал запахи и легкий ветерок, коснувшийся лица… Группа притаилась в кустах неподалеку от деревни. Внешне все выглядело мирно и спокойно. Само селение не безмолвствовало, до американцев доносился то лай собак, то млеяние — блеяние домашних животных.