На самом деле не совсем так: наблюдая за ю людьми, я одновременно начал готовить плов, тем более что очень в тему пришлись два подстреленных зятем Степана зайцев, которых я отжал именно для плова (этот зять оказался большим любителем охоты и занялся этим чуть не сразу по приезде), но это было немного не то. Хотелось тоже готовить оружие, чтобы посмотреть наконец-то, что это за звери такие татары, и, может даже поучаствовать в развлечении под названием «грабь награбленное».

Подумав об оружии, только чудом сдержался, чтобы не треснуть самому себе по лбу. Да просто из-за своей дури я сейчас вообще не готов к столкновению с противником, а все потому, что огнестрелом до сих пор вообще своим не занимался.

Изначально надеялся найти специалиста, способного сделать другой приклад с цевьем и при этом сохранить серебряную гравировку — часть ее переместить на новые детали оружия. Из-за этого своего желания, а по сути, дурости, я и порохом с пулями не стал заниматься, живя по принципу «ещё успеется», типа будет переделано оружие, тогда и до боеприпасов руки дойдут.

Баран, что тут ещё скажешь. По сути, ведь мне эта гравировка и нафиг не нужна, как, собственно, и любые другие украшательства на боевом оружии и непонятно сейчас, почему я в неё так вцепился, глупость же. В итоге сейчас, имея рабочее оружие, пусть и не в том виде, который хотелось бы видеть, я остался безоружным.

Нет, можно, конечно, намешать так называемую пороховую мякоть и пули использовать, подготовленные старым хозяином, но это совершенно не годится для нормального боя, разве только те же пистолеты использовать как оружие последнего шанса.

В общем, расстроился я не по-детски, и это не укрылось от взгляда Степана, который спросил:

— Ты чего загрустил, случилось что?

Я было отмахнулся, но потом все же ответил:

— Глупость сотворил и остался теперь с голым задом перед появлением врагов.

Степан немного подумал над моими словами, а потом уточнил:

— Так что натворил-то?

— Оружие огнестрельное не подготовил, да и порох нормальный не сделал, ничего не сделал.

— Какой порох не сделал? — удивил он меня вопросом, и до меня не сразу дошло, что порох сейчас порохом не все называют, поэтому уточнил:

— Зелье не изготовил.

— А что за оружие, можно посмотреть?

— Можно, почему нельзя, сейчас принесу.

Притащил из землянки свое богатство, которое Степан внимательно осмотрел со знанием дела и спросил:

— Так, а, что не так с оружием? Вполне себе хорошее состояние, и приготовить его к бою недолго, что переживать-то?

С этими словами он, ничего не поясняя, поднялся и ушёл в свою землянку, а когда вернулся, у меня при взгляде на притащенный им арсенал челюсть от удивления отвисла.

Принёс он ни много ни мало, а сразу шесть монструозных пистолетов, которые одним своим видом вызывали уважение. Да и как иначе, если все эти полуметровые дуры были калибром миллиметров в двадцать пять.

Он разложил их на расстеленной холстине, как-то нежно поглаживая, и начал говорить.

— Серьезное оружие, и зря многие казаки его недооценивают, я из самопалов дробом бью, и это не раз помогало в сшибках. А за зелье не переживай, есть у меня запасец, поделюсь.

Удивил меня Степан в очередной раз, чего уж тут скрывать. Оказывается, он на дальних дистанциях работает из лука, который у него, по его словам, совсем уж круть несусветная (не так, конечно, сказал, но по смыслу близко), а вот на коротке, особенно в конных сшибках, активно пользуется пистолетами.

— Откуда столько стволов? — спросил я, не удержавшись.

— С поляка одного снял, когда с запорожцами гулял. Давно это уже было.

С этими словами он снова сходил в землянку и принёс кожаную сумку интересной формы, выполненную по принципу переметной, но небольшую и продолговатую. Видя мой устремленный на неё взгляд, он пояснил:

— Сумку вместе с самопалами взял. Удобная.

Он начал доставать из сумки разнообразные мешочки, пару шкатулок и даже два металлических шомпола с деревянными рукоятями, при этом рассказывая, что и для чего нужно.

Порох у него нашёлся, не сказать, что совсем замечательный, но приемлемый, по крайней мере лучше, чем простая мякоть. Его, конечно, пропустить бы через барабан, полирнуть, так сказать, но и так можно использовать.

В общем, с порохом проблема благодаря Степану решена, и я смогу при необходимости использовать хотя бы пистолеты, о винтовке пока речи нет.

Пока не доведу её до ума, смысла таскать её за собой нет, если только не стрелять по площади, что, понятно, не что иное как бред. Нет, местные и из такого убожества приспосабливаются попадать, но я-то привык к другому и с трудом представляю себе, как можно стрелять без прицельных приспособлений.

Когда Степан показал, что он использует в качестве поражающих элементов при стрельбе, я сам не знаю, как не заржал, с трудом сдержался и спросил:

— А почему свинцовую дробь не используешь?

Он с удивлением на меня посмотрел и ответил:

— Свинец дорогой, а камня много где набрать можно.

Да, у него вместо дроби подготовлен целый мешочек тщательно отобранной речной гальки примерно сантиметра полтора в диаметре, которую он и использует вместо картечи.

— Свинцовая дробь тяжелее, поэтому летит дальше, бьет сильнее, и главное, ствол не портит. Ты подумай, стоит ли эта экономия того, ведь так ты быстро свои самопалы испортишь. У меня есть немного свинца, которым я могу поделиться, правда, он в прутке и придётся помучиться, чтобы получить дробь, но оно того стоит.

Тот ненадолго задумался и произнес:

— Как-то я об этом не задумывался, стреляет и ладно, но попробовать можно.

— Попробуем, но теперь уже позже, как татары уйдут, — с грустью ответил я.

— А чего так? Можно же и сейчас сделать.

— Кузнецы уже не работают и приспособы необходимые не сделать

— Да зачем кузнецы? Видел я, как эту дробь делают, стебли камыша полые подберём и отольем нужные прутки, — загорелся идеей Степан. Кстати, об этом способе литья я когда-то слышал, но там потом с доработкой проблема. Даже интересно стало, как он эту проблему решит, поэтому и спросил:

— А катать потом как?

— Можно баб посадить с горшками, пусть крутят, а можно и просто рубленым свинцом бить, вблизи ведь самопалы использую.

«Блин, идея с бабами — это сильно, это сколько же им крутить надо, чтобы хоть что-то получилось, и как?» — подумал я и, пожалев женщин, ответил:

— Тогда уж лучше рубленным.

Степан, похоже, понял, о чем