Войдя к мальчишкам как главным противникам дневного сна, он привычно начал команду «Взвод…» и закрыл рот. Его пацаны уже спали как убитые. Укатали сивок крутые горки. Он тихо прикрыл дверь и также тихо заглянул в спальню девочек, совершенно не опасаясь увидеть там что-то запретное. Так и есть, эти тоже спят без задних ног. Дурацкий стереотип из фильмов, в которых воспитатель заботливо поправляет одеяла спящим детям, Тимура не умилял, если раскрылся человек во время сна, значит ему жарко. Так что он не стал с отеческой заботой проходить вдоль рядов коек ни в той спальной, где сопели мальчишки, ни здесь. Нельзя отнимать у человека право спать так, как ему хочется.

Всё очень хорошо, как любит говорить начальник лагеря, можно с чистой душой пойти в штаб. Сейчас там вожатые собрались обсуждать концерт самодеятельности. Причем, по лагерной традиции один блок составляют из номеров в исполнении вожатых и воспитателей. Тимур у нас чечетку бить не станет, хоровое пение тоже не его номер. С этим всё ясно, про его скромный талант гитариста-любителя уже знают, уже звали повечерять с гитарой в комнату, где устраивают маленькие тусовки вожатые.

А вот что именно будет исполнять Тимур? В зале дома культуры, а по простому говоря в единственном зале лагеря, где обычно крутят кино все вожатые и несколько воспитателей собрались сейчас на сцене, шум, смех, громкие голоса и споры. Народ требует чего-то новенького душевного и чтоб за душу брало. Прозрачные намек на бардовские песни прозвучал, осталось выбрать из своего репертуара подходящую песню.

Пожалуй, вот эта подойдет. Тимур начал проигрыш на гитаре тихонько, не пытаясь заглушить голоса. Этого оказалось достаточно, что все смолкли. Тихая и лиричная мелодия заставила всех замереть. А потом юноша запел?

Выйду в поле ночью с конём.

Ночкой тёмной тихо пойдем…

В оригинале эта знакомая каждому всегда песня исполнялась а-капелла, никакая гитара не подразумевается, но для того, чтоб вывозить её одним голосом нужны хорошие вокальные данные и уверенность в душе. Или уверенность и двести грамм алкоголя в желудке. Ни того, ни другого в Тимуре не имелось, зато у него гитара. Песня отзвучала, а потом начались вопросы, что за песня, где взял, кто автор. Песня типа народная, научили во дворе, даже название условное у каждого своё. Решили, что объявят её как народную с названием «Выйду в поле ночью с конём». Вопросов насчет того, подходит ли она для концерта, у старшей пионервожатой, которая в лагере исполняет функции комиссара, замполита и главного массовика-затейника, не возникло.

После полдника воспитатель не вернулась, так что отряд, он же взвод, он же команда Тимура был снова на нём. Ну раз так, то готовимся к смотру строя и песни. Нормально петь, маршируя в строю можно только марши или кричалки. А победить в конкурсе можно только, поразив всех чем-то особенным. И не в плане мелодии, там тоже выбора нет — большой барабан задаёт темп под шаг левой ноги, а все рулады вьются вокруг этого самого барабана.

Текст… надо замутить оригинальный текст. Тимур сам не заметил, что тоже втянулся в эту соревновательную лихорадку. Отряд должен победить. Не важно, в чём, и приз не важен, он весьма условен, просто ребята хотят быть первыми, что в этом плохого, почему бы не помочь своим детям? И текстовочка выплыла из памяти Василия. Хорошая такая текстовочка, прямо революционный марш, написанный кем-то в том покинутом времени.

С неизбежностью рассвета

Раз за разом наступаем

На одни и те же грабли

От Москвы и до окраин.

Бойтесь, грабли, нашей тяги

К вечному преодоленью!

Нам великий путь к победе

Завещал товарищ Ленин.

У кого-то путь тернистый,

У кого-то на Голгофу.

Нас растили коммунисты,

Не Мария, не Иосиф.

Лес граблей, трава стальная

Нас пытаются програбить…

И бессильно опадают,

С чистых душ сдирая накипь.

Мы в сверкающих доспехах

Вдаль идем по шпалам БАМа.

Ох, не зря ты записалась

В коммунисты, наша мама!

Писать раз за разом один и тот же текст было лень, так что Тимур посадил переписывать несколько экземпляров трёх девочек, у девчонок почерк всегда лучше, чем куролапский пацанский. Когда текст был размножен, ушли учить его в дальний угол лагеря к бомбоубежищу. Не то что Тимур стеснялся, он не хотел, чтобы их песню украли соперники. И вообще, некоторые вещи сильнее всего воспринимаются при первом прослушивании.

С заучиванием текста возникли ожидаемые сложности, но в компании, да еще под воздействием энтузиазма всё разучивается быстрее, чем скучный Тютчев. А потом начали маршировать и скандировать одновременно. Как ни странно, но в процессе маршировки получалось лучше, сам текст был такой, что под него так и хочется шагать в ногу и орать погромче.

Короче, уже почти перед ужином стало получаться. Да не просто получаться, а так, что самому Тимуру понравилось. А потом пришла Вера Ивановна, как-то сумевшая разыскать марширующую и орущую группировку своих подопечных. Она посмотрела, послушала, начала искать валидол в кармане, не нашла его и захотела сказать всё, что думает про Чиркова, про марш, про жизнь… Но говорить это было нельзя, потому что материться при детях учителю не пристало.

Дети были отправлены готовиться к ужину, а вожатый взят за рукав, чтоб не убежал. И вот тогда… а что тогда, когда он тоже школьник? Каждый знает, как иногда звучит водопроводный кран, когда только что перекрыли воду. Он плюётся остатками, рычит, кашляет и стреляет воздухом, в какое-то момент кажется, что он сейчас взорвется или вырвется из стены и начнет убивать всё живое, до чего сможет дотянуться его стальная шея. Примерно также повела себя и воспитатель. Из кое-как различаемого текста Тимур понял, что разучиваемая песенка несколько провокационна, неуместна и бессовестна по отношению к товарищу Ленину, всем коммунистам, их идеалам и мамам тоже. Так что песню надо менять. А маршировали хорошо.

— Я так и не понял, что вам не понравилось. — Через какое-то время Тимур решил, что Вера Ивановна отошла и готова к предметному разговору. — Ведь всё в словах по делу. Ленин есть, БАМ упомянут, идеалы коммунизма…

— Молчи лучше, а! Это как мультфильм нарисовать