Глава 20

За руль сел Артём. Екатерина Тихоновна разместилась впереди на пассажирском сиденье, а мы с Натальей Валерьевной устроились сзади.

Люся попыталась ко мне пробиться, но её придержали, а я просто махнула рукой. Да и не хотела я с ней беседовать после происшествия. Не так должна вести себя подруга, совершенно не так.

Хотелось бы узнать у Истомина, чем закончилась его поездка. Оказалась ли я права, выдвинув такую версию? Но выяснилось, что и он укатил в неизвестном направлении. А учитывая, что Артём ко мне с расспросами не приставал, вероятно, замполит поведал ему всю историю.

Весь отряд остался стоять на дороге, провожая автомобиль взглядами. Оглянулась на них и перевела взгляд на Наталью Валерьевну. Вернусь или нет?

Я, разумеется, переоделась, и, возможно, поэтому и парни, и девушки смотрели на меня как бы двояко.

С одной стороны, Бурундуковая — абсолютно независимая, смелая девчонка, которая притягивала к себе, а с другой — вся из себя гламурная, что совершенно неприемлемо и чуждо строителям светлого будущего.

И на фоне этого — хозяйка слёта Екатерина Тихоновна в ярких и модных платьях, в которых уже дважды её видела. Но при этом они не соперничали с её внешностью и особенно с причёской.

Или взрослым дамам в эпоху застоя можно было всё, а вот молодёжь пусть вначале подрастёт?

Екатерина Тихоновна не высказалась против моей одежды ни разу и даже поощрила стремление выделяться, но всё равно оставалось такое впечатление, что моду в СССР делали не художники-модельеры, среди которых должен был находиться, кстати говоря, известный Слава Зайцев, а юные комсомольцы и бабушки у подъездов, с которых уже сыпался песок.

Я заикнулась насчёт Каренина, но мне сообщили, что едем по другой дороге и в Черноморское не попадём. А вот через несколько дней, когда вернёмся, я смогу его увидеть. Поверила, а что оставалось делать? Меня, как никак, не на расстрел везли, а повесить рядом с медалькой ещё что-нибудь.

Надеялась на другое, а то смешно будет выглядеть, если снова за общественный порядок. Тут скорее за беспорядок после взрыва цистерны, да и не обязательно за медалью в Москву лететь. Возможно, орден. Вот только я была совершенно без понятия, какие награды существовали в Советском Союзе. Боевые я помнила, но это ко мне не имело никакого отношения.

У обеих дам были одинаковые саквояжи, на которые я машинально обратила внимание, сразу узнав их по фильму «Иван Васильевич меняет профессию». И такие же красные.

То, что меня сопровождала Наталья Валерьевна, мне было понятно, а вот по какой причине Екатерина Тихоновна бросила слёт и рванула со мной в Москву, превратилось в загадку.

Я же вела себя как кукла. Надоело задавать вопросы, от которых все увиливали как только могли, и сама не отвечала, ссылаясь на усталость.

Едва мы выбрались на асфальтированную дорогу, Артём повесил на крышу синий фонарь и притопил, не обращая внимания на правила дорожного движения, а я, прикрыв глаза, провалилась в сон.

Собственно, куда мы так несёмся, мне было совершенно непонятно. День награждения — двадцать восьмого, а сегодня двадцать пятое, и почему обязательно нужно было вылететь в 23:00, а не, скажем, утром часиков в десять?

В Москве приземлимся в час и, считай, завтра будем сонными мухами. Или магазин «Берёзка» последнюю ночь работает, и нам нужно срочно успеть попасть перед закрытием, чтобы подобрать для меня парадный костюм?

Очнулась уже в аэропорту, и до отлёта было добрых три часа. Думала, и Артём с нами летит, мало ли что я придумаю в воздухе. Приставлю нож к горлу пилота и потребую лететь на запад.

Знала бы, какая страна не выдаёт в разгар холодной войны, может, и решилась, но точно не сейчас. Малявка капстранам не нужна, и депортируют на Родину без сожаления.

Было у меня желание в аэропорту повесить свой багаж на дам и, под предлогом посетить уборную, найти ларёк и натрескаться пивом, а может, и чем покрепче. Чтоб меня в самолёт загрузили, а в Москве выгрузили, но Наталья Валерьевна не отпускала ни на минуту. Смотрела косо и даже возмущалась, но тридцать три раза я её заставила посетить туалет, заявляя, что у меня мочевой пузырь пучит.

Аэродром — это отдельная песня. Прошли регистрацию, сдали вещи в багаж, и бортпроводницы пригласили выйти на лётное поле. Сто восемьдесят человек! Никакого автобуса не подали, пошлёпали пешком чуть ли не через всё поле. Четверо мужчин в лётной форме и шесть стюардесс. А за ними — толпа народа. Минут двадцать шагали, не меньше, а я ещё подумала: какого чёрта за полтора часа до вылета объявили посадку? Так мы больше часа поднимались по трапу.

Заинтересовал один пассажир: парень лет двадцати пяти или моложе. Вёл себя странно и дёргано. Каждого пассажира разглядывал так, словно собирался с ним пить на брудершафт. Стоял около трапа, пропуская всех, и в самолёт сел последним. Прошёл в самый конец, бросая хищные взгляды по сторонам. Он меня ещё в аэропорту заинтриговал: долго разглядывал нашу троицу, а особенно часто поглядывал на Наталью Валерьевну. Но не так, как смотрят на симпатичную женщину, оценивая её фигуру.

В общем, мало того что это был странный тип, у него не было с собой вещей. Небольшая сумочка, типа борсетки, и всё.

Глянула, на каком самолёте мы летим: ТУ-154Б. И вспомнила Задорнова: «Представьте, что вы летите в самолёте. В советском самолёте».

Всё, что у меня осталось в памяти: у этой модели были серьёзные недостатки, которые не раз приводили к сваливанию в штопор, и за пятьдесят лет разбилось самолётов немало, что совершенно не радовало. Шлёпнулся хоть один на маршруте Симферополь — Москва, я не помнила, хотя, по совести, в памяти всего-то отложилось парочка известных катастроф. В общем, не особо веселил меня перелёт, и ведь обратно поездом ехать вряд ли удастся убедить моих провожатых. Но был и один плюс: все неполадки у этого лайнера случались зимой, вроде из-за обледенения, а сейчас на улице, как никак, середина лета.

В самолёте усадили меня между собой, но и здесь я не стала спорить, решив, что откину кресло и спокойно продрыхну до Москвы, хотя спать во время снижения лайнера категорически не рекомендуется.

Что удивительно, даже со всеми задержками самолёт взлетел точно по расписанию, а я была уверена, что просидим лишний час на