— Ещё бы! — гордо сказал Фома. — Он теперь не только посуду делает, но и статуэтки. Барышням нравится — покупают.

Тут же был ящик с ножами. Я взял один, осмотрел. Булатный узор на клинке, рукоять из кости, идеальная балансировка. Петька не сбавлял планку.

— Отлично, — констатировал я. — Игорь Савельевич часть заберет сразу.

Фома кивнул:

— Он уже ждёт. Просил как приеду — сразу к нему.

Мы закончили разгрузку. Ящики сложили в сарае, под замок. Фома вытер пот со лба:

— Ну что, Егор Андреевич, может, сходим к Ричарду? Вещи мои отвезём, заодно повидаемся.

— Пошли, — согласился я.

Мы взяли вещи Фомы и направились к дому Ричарда. Дом был небольшой, но аккуратный — два этажа, свежешкуренные ставни, ухоженный двор.

Ричард встретил нас на пороге:

— Фома! Егор Андреевич! Проходите!

Мы вошли. Внутри было чисто, уютно. Ричард явно обустроился — мебель простая, но добротная, на стенах полки с книгами, на столе медицинские инструменты.

— Вот твоя комната, Фома, — Ричард показал на дверь слева. — Проходи, устраивайся.

Фома кивнул, понёс вещи. Мы с Ричардом остались в гостиной.

— Как дела, Ричард? — спросил я. — Освоился?

— Вполне, — улыбнулся он. — Дом хороший, просторный. Близко к лечебнице — это удобно.

— А как с работой? — уточнил я.

— Загружен по уши, — признался он. — Лечебница работает с утра до вечера. Пётр Иванович молодец — принимает пациентов, делает операции. Я ему ассистирую, обучаю молодых лекарей. Николай тоже помогает — составил учебные материалы, проводит лекции.

— Вот и отлично, — обрадовался я. — Значит, дело идёт.

Ричард кивнул:

— Идёт. И знаешь, Егор Андреевич, я счастлив. Впервые за долгое время чувствую себя нужным. Полезным.

Я похлопал его по плечу:

— Ты и есть нужный и полезный. Без тебя многие люди уже не выжили бы.

Фома вернулся, устроившись в своей комнате.

Попрощавшись с Фомой и Ричардом, я вернулся домой, но ненадолго — нужно было ехать на завод.

Следующие дни Фома проводил у нас. Каждый день приходил по несколько раз — играл с Сашкой, рассказывал Машке новости из Уваровки, помогал по хозяйству. Машка светилась от счастья — отец рядом, сын здоров, муж при деле. Фома не мог наглядеться на внука — то на руки брал, то качал, то приговаривал что-то ласковое.

Я тем временем продолжал работать на заводе. Производство механических ламп шло полным ходом. Григорий с командой собрали уже десять прототипов — все работали исправно.

И вот, через пару дней после приезда Фомы, меня вызвали на завод. Гонец от Давыдова передал, что прибыл важный гость, и моё присутствие необходимо. Я думал, опять какой-нибудь чиновник из столицы, но, приехав на завод, увидел у кабинета генерала знакомую фигуру — высокий, сухощавый, с пронзительным взглядом и седой бородой. Барон Сергей Михайлович Строганов.

— Сергей Михайлович! — я искренне обрадовался, подходя к нему. — Какими судьбами?

— Егор Андреевич! — он крепко пожал мне руку. — Вот, заехал лично поблагодарить и отчитаться.

Я ожидал, что он снова начнёт звать меня на Урал, но барон заговорил о другом. Мы прошли в кабинет Давыдова, который уже ждал нас.

— Егор Андреевич, ваши советы оказались бесценны! — начал Строганов без предисловий, едва мы сели. — Мы перестроили доменные печи по вашим чертежам, внедрили новые методы обработки. И результат превзошёл все ожидания! Качество металла улучшилось в разы, а скорость выплавки и обработки выросла на треть! На треть, вы представляете⁈

— Рад это слышать, — кивнул я. — Значит, всё сработало.

— Ещё как! — он хлопнул ладонью по столу. — Правда, поначалу не всё гладко было. Мастера старой закалки бунт подняли, не хотели по-новому работать. Забастовку объявили. Пришлось жёстко пресечь. Самых горластых выгнал, остальным объяснил — кто не хочет работать по-новому, может уходить. Через день все вернулись. А сейчас, когда увидели результат, сами рады. Работают с энтузиазмом!

— И металл теперь поставляете для нашего завода? — уточнил я, посмотрев на Давыдова.

Генерал довольно кивнул:

— Заключили договор на поставку лучшего уральского металла. Качество отменное. Как раз то, что нужно для наших новых стволов. Я, кстати, показал Сергею Михайловичу наш новый метод сверловки…

— Это гениально! — перебил его Строганов. — Спиральные свёрла, станок для глубокого сверления… Я двадцать лет в металлургии, но такого не видел! Точность, скорость, минимум брака! Егор Андреевич, вы совершаете промышленную революцию!

Я смущённо кашлянул:

— Стараемся во благо Отечества.

Давыдов, раскрасневшийся от гордости за свой завод, не мог удержаться:

— А это ещё не всё, Сергей Михайлович! Мы тут ещё кое-что изобрели. Григорий! — крикнул он в приоткрытую дверь. — А ну-ка неси сюда наш сюрприз!

Я понял, о чём речь. Через минуту в кабинет вошёл Григорий, неся в руках уже доведённый до ума прототип механической лампы.

— Ставь на стол, — скомандовал Давыдов.

Григорий поставил лампу на стол генерала. Строганов с любопытством наклонился, разглядывая незнакомый механизм.

— Это что за диковина? Музыкальная шкатулка?

— Почти, — усмехнулся Давыдов. — Григорий, заводи!

Григорий взялся за ключ, завёл пружину. Механизм ожил, защёлкали рычажки. И колба вспыхнула ярким, ровным голубовато-белым светом.

Строганов отшатнулся. Потом медленно, словно боясь, что это мираж, наклонился ближе. Он смотрел на светящуюся колбу, на механизм, снова на колбу. На его лице было то же выражение, что и у Глеба Ивановича несколько дней назад — смесь шока, недоверия и абсолютного восторга.

— Свет… без огня… — прошептал он. — Как?

Я коротко объяснил принцип работы — пружинный механизм, кристаллы кварца, электрические импульсы, водород в колбе. Барон слушал, не сводя глаз с лампы.

— Господи… — выдохнул он наконец. — Да с таким освещением мои заводы смогут работать круглосуточно! В три смены! Это же… это же удвоение производства!

Он резко повернулся ко мне:

— Егор Андреевич! Я заказываю партию! Мне нужно сто таких ламп! Двести! Сколько сможете сделать! Я плачу любую цену!

В этот момент в