С одного бока этого провала даже были вделаны в стенку маленькие железные скобы, по ним спускаться было легко и просто. Внизу этой вертикальной амбразуры естественно скопилось много разного мусора и грязи, а в сторону домика настоятеля тут шел наклонный ход высотой в метр и шириной чуть поменьше. Причем наклон у него не вверх был, а вниз и довольно резкий.

— Миша, — позвал я напарника, — спускайся, тут подземный ход есть.

Миша через полминуты присоединился ко мне, а в проход этот я полез первым… кирпич, из которого он был сложен, явно делался в прошлом веке, если не в позапрошлом — раствор точно на яйцах замешивали. А вот пол оставили земляным, хорошо утоптанным, правда. Через два десятка метров ход резко свернул направо и уперся в деревянную дверь, сильно перекошенную от времени.

— Дальше пойдем? — спросил я у коллеги, тот молча кивнул, тогда мы в четыре руки дернули за ручку этой двери, она жалобно скрипнула, но подалась. В открывшийся проем можно было с трудом, но протиснуться, что я и сделал.

— Комната какая-то, — сообщил я назад, — залезай — осмотрим.

Миша присоединился ко мне, и мы начали осмотр обнаруженного… комната была примерно три на четыре метра со сводчатыми потолками, из чего я сделал вывод, что это минимум 19 век, позднее уже научились перекрывать потолки и надоконные проемы железобетонными балками. В дальнем конце имелась еще одна дверь, такая же деревянная и хлипкая, как первая, а по обоим бокам шли какие-то стеллажи. По центру имел место стол и лавка сбоку от него.

— Однако, — заметил Миша, — монахи тут могли переждать любой набег татар или кого там…

— Мордва еще тут набегала иногда, — заметил я, — суровые там ребята у них были, лет триста, если не ошибаюсь, с мордвинами проблемы продолжались.

— Вот-вот, и от мордвы тоже можно было укрыться, — продолжил Миша, — в ту дверь, я так думаю, мы не пойдем, а вот то, что на полках лежит, можно бы и обследовать.

— Как бы Иван к нам не пожаловал, — заметил я, — увидит, что нас долго нет в поле видимости, и полезет сюда… надо нам это?

— Наверно ты прав, — кивнул Миша, — тогда осмотрим все по-быстрому, да и вернемся.

Ничего особенно интересного на полках не оказалось, если не считать трех монеток в маленьком жестяном ларце… были они здоровенными по размеру, чуть ли не 4 сантиметра в диаметре, но разобрать, что там написано, было невозможно.

— Забираем это дело и возвращаемся, — скомандовал я.

Когда мы выбрались на свет божий, я первым делом прикрыл провал ветками, дыра в земле получилась достаточно незаметной для быстрого взгляда случайного человека.

— Думаю, что убираться тут мы сегодня не будем, — сказал я Мише, — правильно?

— Угу, — согласился он, — скажем, что я ногу подвернул, например.

— Только ты уж сымитируй свое повреждение понагляднее, — предложил я ему, — а монетки надо будет отмочить в чем-нибудь…

— А ты знаешь, в чем их надо отмачивать? — поинтересовался Миша, когда мы уже добрались до Монастырского съезда.

— Щас покопаюсь в памяти, — собрался с мыслями я, — вспомнил… у нас же это медные штуки, верно? Для них три варианта очистки есть — если налет красный, то поможет нашатырь, если зеленый, значит надо лимонную кислоту.

— У нас они черные, — Миша поднес к глазам одну из монеток, — буквы «пять копеекъ» тут вижу, с твердым знаком.

— А вот если патина черного или желтого цвета, — продолжил я, — тогда надо брать уксус… держать в растворе не больше 10 секунд, потом дать высохнуть и протереть. А если там написано пять, это значит пятачок, насколько я помню, такие огромные монетки делали при Екатерине 2й, на обороте вензель ее должен быть и год выпуска, тысяча семьсот какой-нибудь там.

— Вон Иван навстречу идет, — увидел я зорким глазом сворачивающего к нам с Черняховской соседа, — давай не будем ему ничего говорить про наши находки.

— Согласен, — Миша убрал в карман монетку, и мы зашагали вниз по Монастырскому съезду.

На квартиру был налет?

— Ты помни, у тебя нога вывихнута, — бросил я на ходу Мише, тот кивнул и уменьшил скорость, припадая на правую ногу.

Тогда я добавил красок:

— И что правая нога повреждена, тоже не забывай, а то получится, как в фильме «Бриллиантовая рука».

— А что было в «Бриллиантовой руке»? — спросил он.

— У Семен Семеныча была забинтована то левая рука, то правая, — напомнил я, а тут мы и с Иваном поравнялись.

— Ну куда вы там пропали? — недовольно начал он, — я уже все подмел, а вас так и не увидел на этом склоне…

— Не видишь что ли — Михаил ногу подвернул, в ямку неудачно встал. Поэтому уборка склона немного откладывается.

Слева от нас стоял особняк девятнадцатого века, если не путаю, владельцем его была некая купчиха Водолазова. Но время и небрежение потомков привело к полному запустению этого здания, особняком его вряд ли теперь можно было назвать. Но две мраморные лавочки рядом с входом в него тут имелись, мы и присели на одну.

— Ладно, хрен с ней, с уборкой, — сказал Иван, обращаясь к Михаилу,- здоровье важнее… сильно ногу-то повредил?

— Жить можно, — изобразил скорбную физиономию тот, — до свадьбы должно зажить.

— Холодную повязку сделай, — продолжил Ваня, — или лед из холодильника поприкладывай… — и он тут же перескочил на другую тему, — а что там вообще на этом склоне есть?

— Куча мусора и американский клен из всех щелей лезет, — попытался утихомирить его исследовательский зуд я, — больше ничего.

— Ладно, пошли по домам, — явно с большим сожалением вздохнул Иван, добавив для Миши, — может тебе плечо подставить?

— Обойдусь, — ответил Михаил, и дальше мы уже без лишних слов дошли до своего дома.

Иван двинулся на остановку автобуса, она тут рядом была, а Миша отдал мне все монетки со словами «ты же в этом деле шаришь», а потом добавил:

— А сколько они могут стоить, не знаешь?

— Там все индивидуально и зависит