К этому моменту, Ван дер Хаген, разочаровался в поисках серебра и олова, до него наконец дошло, что ничего похожего на острове не имеется. И в конце 1503 года, он собрав все до чего смог дотянуться, покинул остров, отправившись на материк, и передав бразды правления, своему другу Жуану Фонсеки. И если с предыдущим руководителем наши отношения складывались вполне мирно и дружелюбно, и взаимовыгодно, то Фонсеки, по каким-то одному ему единственным причинам относился к нам крайне негативно. Сразу же, после отъезда Хагена, он потребовал вносить в казну городка, почти неподъемную для нас сумму, в качестве налога на мою врачебную практику и вдобавок вдвое увеличил сумму оплаты жилья. Поэтому, уже через неделю, мы с женой и сыном, собрали все наши вещи, включая и давнюю захоронку, и с первым же попутным судном, покинули остров, вдруг ставший к нам, таким негостеприимным.

Через пять дней пути мы высадились в городке Понто-Дельгадо, острова Сан-Мигель. В отличие от Флориша, Сан-Мигель был уже достаточно плотно заселен, и можно сказать здесь было более цивилизовано чем на западных окраинах архипелага. По совету святого отца, проповедывающего на Флорише, мы обратились в местную епархию, где нам оказали всю возможную помощь, найдя место где можно было остановиться на первое время, и подобрав то жилье, которое пришлось нам по вкусу. После его приобретения, я наконец почувствовал себя вполне удовлетворенным. Разумеется, в нем пришлось делать капитальный ремонт, многое менять и перестраивать, но это был именно мой дом, дом моей семьи.

Там же в отдельном кабинете была открыта и частная практика. При этом я не старался показывать себя полноценным врачом. Даже моя практика именовалась, как: «Массажный салон». Но уже через какой-то месяц образовалась довольно значительная очередь. А самое главное, никаких претензий, касающихся лечения наложением рук, предъявить ко мне было невозможно. Лечение массажем известно с 982 года, когда Бенедиктинский монах, вернувшись из путешествия в Китай, привез с собою книгу, касающуюся массажных практик, и организовал первую школу, при Константинопольском Университете. Довольно скоро эти практики разошлись по всей Европе, и на медицинских факультетах начали изучать лечебный массаж как одно из направлений медицины.

То, что я осторожно применял при обычных практиках свой дар, еще нужно было доказать. А вот то, что мои усилия приносили людям облегчение, было лучшим доказательством моего мастерства массажиста.

* * *

Я прожил достаточно долгую жизнь. Уже находясь здесь дожил до семидесяти лет, добрался до цивилизации, сумел вновь создать семью, построить добротный дом, и могу уверенно сказать — вырастить сына. Дети сейчас взрослеют гораздо раньше, чем в будущем, и поэтому, почувствовав в один из дней, то, что мой срок подошел к концу, я призвал своего сына, и в присутствии своей супруги, передал ему свой дар, наказав, поступить точно также, когда пробьет его час. И неважно кто это будет. Сын, дочь, внук или правнук, но дар не должен исчезнуть. Он обязан сохраниться в нашей семье, и приносить ей благополучие и здоровье. Заодно предупредил сына о том, что если он может исцелить любого человека, практически от любой болезни, но себя увы, вылечить не получится. Это особенность дара, данного нам всевышним, и потому, свое здоровье, он обязан беречь.

— А, я, по возможности буду наблюдать за этим откуда-то сверху, и вполне возможно помогать очередному своему преемнику и потомку.

Завершил свой монолог я словами.

— Отныне и до поры, владей и используй во благо свое и своих родных сей дар, до той поры, когда обретешь наследника, которому передашь его, по воле моей. Аминь.

* * *

Прошло четыреста шестьдесят четыре года. 1974 год Ташкент, массив Спутник.

…Еще с вечера, все было хорошо, бабушка приготовила ужин, мы поели, она вымыла посуду, потом мы долго сидели возле телевизора и смотрели, какую-то старую комедию, с любовью Орловой в главной роли. В какой-то момент, бабушка вздрогнула, выпрямилась как свеча, и что-то неслышно зашептала. Затем вдруг, сползла с дивана, упала на колени, несколько раз перекрестилась, кланяясь, кому-то неведомому, я какое-то время с изумлением смотрел на нее, не понимая, что происходит. Потом вскочил, взял ее за плечи, спрашивая:

— Бабушка! Что с тобой? Может скорую вызвать.

Та вдруг замерла, как будто слушая кого-то неведомого, говорящего с нею, кивнула несколько раз головой, как бы соглашаясь и воскликнула:

— Встань рядом со мною.

Обняв меня за пояс, заставила опуститься на колени и попросила.

— Перекрестись, как я тебя учила.

Вообще-то я всегда считал, что бога нет, хотя по требованию бабули, или скорее из интереса знал и «Отче наш», и «Символ веры», и даже «Молитву мытаря», которую выучил ради прикола. Впрочем, сейчас от меня ничего этого не требовалось, а только наложить на себя знамение, что я и сделал без задней мысли, только для того, чтобы бабуля успокоилась.

Следующими словами, что я услышал от нее, были:

— Спасибо тебе господин за веру и доверие, семье и потомкам, я сделаю все, что ты требуешь от меня.

Повернувшись ко мне, она расстегнула у меня на рубашке пару верхних пуговиц, затем, подняв руки к своему затылку, что-то сделала там, одновременно с этим произнеся:

— Наклони голову внук.

И едва я это сделал, как у нее в руках оказалась довольно длинная цепочка с каким-то оберегом, которую она сняла со своей шеи, и опустила на мою, мгновением позже, я почувствовал, как она застегивает замочек цепочки на моей шее, и протянул руку, желая посмотреть, что это такое.

— Не трогай! — строго произнесла она, заставляя меня отдернуть руку. После чего произнесла, торжественным тоном.

— Отныне и до поры, когда обретешь наследника, которому передашь, по воле господина, основателя рода нашего. Пока же в твоем праве носить и использовать сей дар, по собственному разумению. Аминь.

В этот момент, у меня в сознании, на мгновение, проявилось чьё-то до боли знакомое лицо, неуловимо похожее, как мне показалось, на меня самого, только более взрослое, и явно имеющее гораздо более больший опыт прожитой жизни, нежели я сам. На холеном лице мужчины имелась короткая ухоженная бородка, пышные усы, а его строгий взгляд, казалось пронизывал меня насквозь, как будто изучая, и делая какие-то выводы для себя. На проявившемся лице промелькнуло что-то похожее на узнавание, улыбку, а слегка вздернутый уголок рта сказал скорее о некоторой иронии происходящего.

— История повторяется Сережа! — Услышал я слова,