— А если бы нет? — подумал я и услышал «вечерний» звон. — Ну, если только так? Или это не для нас?

— Вечернюю службу звонят. Колокол мам нужен, — сказал осеняя себя крестом Вассиан.

— Всем нужен, — мысленно ухмыльнулся я.

Монахи встретили нас по-простому. Меня с лошадью и с двумя товарищами отвели в добротную «княжескую» избу, правда не топленную, но очаг которой мы тут же и растопили. Печью называть сооружение из камней, уложенных по кругу, язык не поворачивался. Игумена отвели за монастырскую стену, возвышавшуюся метров на пять и завершавшуюся островерхим частоколом.

Мне больше ничего сказано не было и я, посмотрев вслед молча ушедшим от нашей избы монахам и хмыкнув про себя, прошёлся по отведённой для паломников территории. В некоторых избах, как и у нашей, дымились кровли. Но в них, похоже, никого не было, только где-то хрипло «побрехивала» какая-то псина.

Мы с товарищами достали заваренную в дорогу кашу, к которой в пути по морю никто не притронулся. Все в море жевали вяленного зубаря с локоть длинной. Поморы угостили, видя, что нас мутит. Помогало, да. Солёненький зубарик… Под пиво бы такого, но ничего… Будет у нас и пиво… А зубарика сами добудем, засолим и завялим. Мухоты тут, наверное, совсем нет? Хотя… Зачем её вялить на воздухе. В помещении подпустил дымка и пусть сушится себе.

На очаге мы разогрели кашу, подлив туда водицы, и совместно расправились с ней, поочерёдно черпая её из горшка ложками. Запили всё травяно-ягодным взваром, приготовленным в медном котле. Кстати медные котлы сейчас делали из медной полосы и донца, припаянных другу к другу оловом и лужённые изнутри.

Поужинав, устроились спать на полу. В княжеской избе княжеских постелей не имелось.

Проснулись рано утром от «колокольного» звона, оросили лицо и угол дома и пошли в церковь, стоящую неподалёку. Видимо, как раз для надобности паломников. Там мы повстречались с «немонашествующими» жителями острова, с так называемыми «трудниками». Они просто здоровались с нами, а мы просто здоровались с ними, как будто жили здесь вместе сто лет. И слава Богу, что никто ничего у меня не расспрашивал. Не принято сейчас приставать к чужаку с вопросами.

Утренняя молитва продлилась не более часа, после которого все разошлись по избам, а потом, видимо немного перекусив, трудники разбрелись по работам.

Вассиан знал, что мне зачем-то нужно вглубь острова и, наверное поэтому, меня не беспокоил. А может быть просто не хотел меня видеть. Устал от меня за почти два месяца общения? Но мог бы хоть еды какой подкинуть, зараза. Хотя он знал, что у нас с собой было, да… Поморы надавали столько, что на полмесяца должно хватить. Да и луки со стрелами у нас с собой имелись, тут должны были быть куропатки.

Вот я и отправил своих товарищей на охоту и на разведку, а сам вскочил на осёдланную ими мою лошадку и поехал в сторону той «шишки», на которой меня должен был ждать челнок.

Я прикинул карту острова, которую помнил до мельчайших подробностей и мог нарисовать с закрытыми глазами, с наблюдаемой местностью и понял, что узкая дорожка ведёт именно в ту сторону. По пути должна была попасться ещё одна возвышенность высотой около тридцати метров с которой та горка должна быть видна очень хорошо. Однако та возвышенность по моей карте стояла в стороне от дороги, а тут я вышел прямо на неё.

— Интересно! — подумал я. — Я ничего не путаю? Я ведь отправлял челнок по координатам спутникового навигатора и по ориентирам, взятым челноком из космоса. Не изменился ли остров за четыреста лет? Здесь, судя по расстоянию, через пару сотен лет разобьют Ботанический сад и поставят сначала келью для молчаливых молений игумена, а потом и часовню. Назовут эту горку Александровской пустошью. Сейчас здесь не было ничего кроме дороги.

На всякий случай я несколько раз позвал челнок, назвав «заветное» слово. Но ничего «волшебного» не случилось. Челнок не проявил себя. Да и не должно было случится. Я всё-таки думал, что просто дорога в этом времени шла по взгоркам, выстроившимся в некую цепь.

Однако с взгорка дорога повернула резко налево и да, снова пошла по возвышенностям. Ну, да, гряда не была прямой. Зато я увидел «свою шишку» и, переполняясь желанием, припустил лошадку в галоп.

Зима кончилась. Снег уже сошёл, но дорога была влажной. Перед подъёмом на гору моя лошадка угодила в вязкое место и я чуть было не перелетел через её голову, так она резко замедлилась. Однако она преодолела-таки неожиданное препятствие, но вымазались в грязи мы оба. Я по пояс, лошадь по морду, хе-хе…

Дорога «обруливала» гору справа и я уже было намеревался оставлять её на дороге и подниматься на «шишку» пешком, когда увидел тропинку, ведущую наверх. Но лошадь по такой тропе вряд ли бы взошла, так тропа была крута.

Привязав лошадку, я стал подниматься по извилистой тропке. Это было, как подняться от остановки Баляева к моему дому на Сабанеева, только чуть-чуть круче, а поэтому я, честно говоря, проклял тот день, когда решил оставить челнок здесь. Но я-то не собиралсяна к нему подниматься. Я и спускаться не собирался. Перелетел бы с горки на берег бухты и всё. Или, вообще, на другой остров переместился. А тут…

— Ползи, ползи, ползи, улитка по склону Фудзи, — бубнил я, задыхаясь. — Давненько, мля, не лазил я, мля, в горы-ы-ы…

— Хм! Да и никогда не лазил в этом теле, ага! Тоже мне, альпинист-скалолазович… Ха-а-а…

Я кое-как выполз на вершину, которая оказалась нифига не лысой, а, наоборот, венчалась огромным валуном! Огромным, это значит — огромным! Выше меня раза в два.

— Су-у-у-ка! — еле выдохнул я, оседая. — Где ты, Флибер⁈

Глава 20

Воздух над валуном и вокруг меня сгустился и я оказался в челноке! Моём, млять, челноке!

— Ура! Слава Всевышнему! — заорал я. — Что молчишь, Флибер? Привет!

— Флибера здесь нет, командир, — ответила моя матрица, подключённая к искину[1] челнока для контроля и управлением инопланетным кораблём с инопланетным, между прочим, искином.

— Чёрт! — выругался я. — Связь через плазмоиды имеется?

— Так точно, командир!

— Вызывай его по всем каналам! Но сначала по центральному, а потом по основным. Хотя…

Я, опустившись