— Ну, Красавчик, рассказывай, — потребовал Александров.

Он замер около плиты, скрестил на груди руки.

Я уселся за стол и снова зевнул.

— Давай с самого начала, Красавчик, — потребовал Сан Саныч. — С того момента, когда я позавчера высадил тебя около театра.

Я повторил для Александрова всю ту историю, которую озвучил позавчера своему прадеду. Вот только Сан Саныч, в отличие от Юрия Григорьевича, то и дело прерывал мой рассказ вопросами. Его интересовали не мои ощущения во время использования способности. Вопросы Александрова звучали в духе: «Что ты ему сказал?» и «Что он тебе ответил?» Сан Саныч усмехнулся, когда услышал мои слова об экстрасенсорике. Потребовал, чтобы я повторил озвученное мной Евгению и Аркадию пояснение этого термина. Усмехнулся, покачал головой. Похвалил меня за находчивость. Налил мне чашку кофе.

— Молодец, Красавчик, — сказал Александров. — Справился не на «отлично», но на «хорошо». Помог и мне, и хорошим людям. Вот тебе и награда от них. Я к тебе не с пустыми-то руками пришёл. Держи, Красавчик. Заслужил.

Сан Саныч вынул из кармана рубашки клочок бумаги и положил его на стол.

— Что это? — спросил я.

Опустил взгляд на бумагу.

— Это билет в театр, — ответил Александров. — На эту субботу. Хлыстовы сегодня утром передали.

Я заметил на билете знакомый красный логотип с надписью «Московский театр сатиры» — такой же логотип я видел позавчера и на здании, около которого встретился с Евгением Хлыстовым и с Аркадием Александровым.

— Что за спектакль? — поинтересовался я.

Сан Саныч пожал плечами.

— Понятия не имею, — ответил он. — Не спросил. Знаю только, что там Евгений Хлыстов играет. И Андрей Миронов. Помнишь такого актёра, Красавчик? Тот, который Гена Козлодоев из фильма «Бриллиантовая рука».

— Козодоев, — поправил я.

Александров махнул рукой.

— Без разницы, — заявил он. — Не в этом суть, Красавчик. Ещё в том спектакле есть роль у Елены Лебедевой. Мне так сказали. Её-то, я уверен, ты точно не забыл.

Я поднял на Сан Саныча глаза и заметил, как тот усмехнулся.

— Мне дали три билета, — сообщил Александров.

Он показал мне три пальца и перечислил:

— Для меня, для тебя и для Аркадия.

Я сдвинул билет в сторону Александрова и сказал:

— Забери, Сан Саныч. Вместе с Варварой Юрьевной в театр пойдёшь. Бабушка Варя любит театр.

Сан Саныч усмехнулся и покачал головой.

— Не получится, Красавчик, — ответил он. — Свой билет я уже отдал. Своей будущей невестке Рите. А один я в театр точно не пойду. Да и не любитель я расхаживать по театрам. Мне там разве что только буфет нравится.

Александров ухмыльнулся.

Я снова посмотрел на билет.

— Так что не морочь мне голову, Красавчик, — сказал Сан Саныч. — Забери билет и не выделывайся. В жизни не поверю, что он тебе не нужен. Неужто ты не полюбуешься из зрительного зала на свою Алёну?

Глава 17

Сан Саныч пробыл в квартире моего прадеда меньше часа.

Он ушёл, не дождавшись возвращения с работы Юрия Григорьевича.

Я закрыл за ним дверь, вернулся на кухню. Уселся за стол лицом к окну, придвинул к себе оставленный Александровым на столешнице билет. Прочёл надпись на его верхней части: «Главное управление культуры исполкома Моссовета. Московский ордена Трудового Красного Знамени театр сатиры». Опустил взгляд на строки «Партер», «Правая сторона», «ряд 1» и «место 15». Заметил на билете два чернильных оттиска. На первом увидел: «8 августа 1970». На втором: «Начало в 19−00».

Вечером я показал этот билет своему прадеду.

Юрий Григорьевич надел очки и тоже внимательно рассмотрел надписи на билете.

Он поднял на меня глаза и заявил:

— Сергей, завтра я сам наглажу стрелки на твоих брюках. И туфли начищу. В театр пойдёшь, а не в магазин. Хочу, чтобы ты выглядел там прилично. А то знаю я вас, молодёжь…

* * *

В пятницу я воспользовался внутренним компасом трижды. От четвёртого «поиска» меня отговорил Юрий Григорьевич. Он заявил, что «один раз погоды не сделает». Напомнил, что «завтра» я «собрался в театр».

В субботу прадед выполнил свои угрозы. Я проснулся днём (утреннюю пробежку я и сегодня не пропустил) и увидел на спинке стула отглаженные брюки. В прихожей я заметил натёртые коричневой ваксой туфли.

По совету Юрия Григорьевича я надел для похода в театр рубашку с длинными рукавами (голубую «с погончиками»). Перед выходом из квартиры я брызнул на себя туалетной водой «Hugo Boss». Тщательно причесал волосы.

Прадед придирчиво осмотрел меня и вынес вердикт: для похода в театр мой внешний вид годился. Он поправил воротник моей рубашки. Пробормотал, что «культурные люди» надели бы ещё пиджак и галстук.

* * *

Я вышел из вагона на перрон станции «Маяковская» за час до начала спектакля. Пропустил мимо себя устремившуюся к выходу из метро толпу. Полюбовался мозаичными панно на потолке, взглянул на бюст Владимира Маяковского. Путь до театра я разведал ещё в среду. Поэтому не опасался, что опоздаю. Прогулялся по площади, издали заметил толпившихся около Театра сатиры людей. Сразу к входу в театр я не пошёл — полюбовался на афиши. Увидел на них множество знакомых лиц. Хотя вспомнил фамилии не всех внешне знакомых мне артистов. Узнал, на какой спектакль я сегодня явился.

Сегодня в Московском театре сатиры показывали «Дон Жуан, или Любовь к геометрии». Я отыскал афишу этого спектакля. Увидел на ней и знакомые, и совершенно незнакомые мне лица. Узнал на фото Андрея Миронова, Михаила Державина, Евгения Хлыстова и… Елену Лебедеву. Пришёл к выводу, что у Алёны в этом спектакле не главная роль. Пару минут я рассматривал на фотографию, где Лебедеву и Миронова сфотографировали на сцене во время спектакля. Алёна на том фото выглядела неопытной и стеснительной девицей — не походила на комсомольскую активистку из кинофильма «Три дня до лета».

У входа в театр я надышался табачным дымом. У меня с десяток раз спросили «ненужный билетик». По пути к зрительному залу я разглядывал нарядно одетых женщин и мужчин (отметил, что не только я пришёл сюда без пиджака и галстука). Гости театра рассматривали меня. Ещё до входа в зал я пропах чужими парфюмерными ароматами. Прошёл в зал по сигналу звонка (второго, судя по оставшемуся до начала спектакля времени). Повертел головой — полюбовался театральными видами. Вновь поймал на себе любопытные