— Ты вот кашу заварил, а скажи-ка мне, сколько у нас будет тракторов? — спросил он прямо, глядя мне в глаза. — Кроме твоей разборки-сборки трофейной техники их нам взять будет неоткуда. Своих машин катастрофически не хватает.

— Думаю, несколько сотен наберётся, — ответил я после короткой паузы, прикидывая в уме. — А если считать лёгкие танки Т-2 и всё, что на их базе сделано, то и больше. Шасси у них крепкие, двигатели неплохие.

— У немецкой техники есть существенный недостаток, — вступил в разговор незнакомый мне мужчина лет сорока, как и все здесь одетый в военный китель старого образца с орденом Трудового Красного Знамени на груди. — На бензине они почти все работают. А с бензином у нас проблема посерьёзнее, чем с соляркой.

— Вот, знакомьтесь, — Чуянов сделал приглашающий жест рукой. — Хабаров Георгий Васильевич. Чухляев Валерий Павлович, начальник нашего областного земельного отдела.

Мы кивнули друг другу, и Чуянов продолжил:

— Пока тебя не было, мы тут обсуждали твою инициативу и решили поддержать. Более того, решили её значительно расширить. У нас уже есть большие многотысячные коллективы рабочих на заводах, и мы думаем, если будет достаточно трофейной техники, то вполне можно её частично распределить среди колхозов и совхозов области. А эти большие коллективы смогут взять над ними шефство и направлять на село бригады помогать сельским труженикам. В деревнях, сёлах, да станицах преимущественно женщины да дети остались. Мужских рук катастрофически не хватает.

В это время в кабинет вернулись и все остальные участники совещания, некоторых я уже знал, но были и незнакомые лица. Чуянов показал на одного из них, коренастого мужчину с загорелым лицом.

— Вот это будут подшефные твоего треста, — сказал он. — Первый секретарь Красноармейского райкома партии Семёнов Василий Капитонович. Если с твоей затеи что-то выгорит, Василий Капитонович предлагает создать большой совхоз на землях вокруг Чарпурников и Светлого Яра. Так что вот так получается с твоей инициативой, разрастается она.

Чуянов всё-таки прикурил свою папиросу и продолжил говорить, выпуская дым в сторону открытого окна:

— Но это не всё, Георгий Васильевич. Недалеко от Сталинграда есть совхоз «Опытное поле», вернее, был до войны. Там располагалась областная опытная станция полеводства, серьёзное научное учреждение. После боёв там ничего и никого не осталось, всё разрушено и сожжено. Но недавно из-за Волги туда, в посёлок Кузмичи, начали возвращаться эвакуированные ещё в сентябре крестьянские семьи. Они обратились в обком за помощью в восстановлении своего посёлка. Мы решили им помочь, но немного не так, как они просят, а более основательно.

Алексей Семенович жестом показал Чухляеву, чтобы тот подошёл и развернул карту, лежащую на столе. Мы все склонились над картой Сталинградской области.

— Вот эти самые Кузмичи, — Чуянов ткнул пальцем в точку на карте, — а вот здесь была опытная станция. Эвакуироваться они не успели, и погибло много сотрудников, квалифицированных специалистов. Всё оборудование уничтожено или разграблено, почти весь научный архив сгорел. Какую-то часть ценного поголовья крупного рогатого скота успели отогнать в Уральскую область, и, как выяснилось недавно, жители Кузмичей, успевшие уйти от немцев, унесли с собой часть семенного материала зерновых культур. В этой связи мы собираемся обратиться в Москву с предложением о воссоздании нашей областной опытной станции полеводства. И твоё предложение с техникой очень кстати пришлось. Саперов подняли по тревоге, и они наверняка уже начали прочёсывать минные поля станции.

— А кто возглавит эту станцию, есть кандидатура? — спросил я, понимая, что без опытного руководителя такое дело не поднять.

— Есть, — ответил не Чуянов, а Чухляев, — но окончательно решать будет Москва. Я уже отправил свои предложения напрямую в ГКО.

«Смелый человек, — подумал я, — не каждый решится на такое, да ещё через голову непосредственного начальства». То, что это через голову Чуянова, как председателя Сталинградского комитета обороны, обладающего пока всей полнотой власти в Сталинграде и области, сомнений не вызывало. Да и Чуянов заметно скривился, когда услышал об обращении в ГКО. Видимо, такая инициатива ему не совсем по душе, хотя он и не стал возражать вслух.

— Так что давай, Георгий Васильевич, форсируй свою переборку немецкой техники, — подытожил Чуянов твёрдым тоном. — Дело серьёзное начинается, и нам нужны результаты быстрые и конкретные.

Первые лица области тут же уехали после этого совещания в штаб к военным для координации действий по разминированию полей, а я пошёл с Виктором Семеновичем в его кабинет отчитываться ему о проделанном за сегодняшний день.

Мои действия по концентрации всех строителей под одной крышей он естественно одобрил и пообещал завтра же провести соответствующую организационную работу, чтобы абсолютно все занятые на восстановлении и строительстве нового жилья переходили под крыло нашего треста. Исключение составляли, конечно, только те, кто строит себе жильё сам, своими руками.

К моему удивлению, сейчас очень многие делают именно так, предпочитая не ждать государственного распределения жилья. Людей, конечно, понять можно: любая крыша над головой, пусть даже самая примитивная, это лучше, чем спать под открытым небом. И любое жилище, даже фактически сложенное из глины и веток, лучше сырой землянки или блиндажа, не говоря уж о продуваемой всеми ветрами палатке.

И самое поразительное для меня то, что государство это очень активно поддерживало и поощряло такую инициативу. Люди получали льготные кредиты на строительство. Оказывается, сейчас уже есть что-то вроде ипотеки, только она так не называется, и проценты просто смешные по сравнению с будущим. Государство выделяет строительные материалы, и это при их катастрофическом дефиците, когда каждый кирпич на счету.

По моему мнению, это совершенно порочная практика, настоящее разбазаривание сил и средств, форменное латание тришкиного кафтана. Надо в ускоренном темпе строить общежития хотя бы даже барачного типа, пусть простые, но тёплые и относительно комфортные, но не эти жалкие лачуги, которыми сейчас является большинство построенных новых домов в частном секторе.

Но это своё мнение я, конечно, никому не скажу вслух. Это форменным образом идти против политики партии, и никакие заслуги в таком случае не помогут. Голова с плеч слетит буквально на раз-два. Не в буквальном смысле, конечно, а в переносном, но по головке точно не погладят. В лучшем случае отправят куда-нибудь подальше от Сталинграда.

Мою идею изменить отношение к спецконтингенту Виктор Семенович поддержал, но сказал, что с такими предложениями можно будет обращаться к руководству только когда будут первые зримые успехи в работе. Так же, как и с пересмотром тарифных сеток, норм снабжения и введением стимулирующих и поощрительных выплат.

Я это и сам прекрасно понимаю,