— Неужели она уцелела? — удивился я.

— А куда она денется? — Дмитрий Петрович усмехнулся. — Конечно, уцелела. Когда война началась, им лома везли очень много со всей округи. Никаких боёв там особых не было, обстрелы и бомбёжки были, это да. Но сломанное особо не доломаешь. Я поговорю с заводскими на эту тему, может, что и найдём.

— Я видел какие-то разбитые немецкие трактора, — сказал я, и у меня в голове начала складываться интересная идея. — Есть шансы быстро восстановить хоть что-то или, например, переоборудовать какие-то танки в трактора, чтобы на них землю пахать?

Эта мысль пришла мне в голову одной из первых ещё несколько дней назад, и сегодня она окончательно оформилась в моей голове в одно интереснейшее предложение. Когда у нас появятся трактора, можно взять шефство над каким-то количеством колхозов или совхозов области, чтобы помогать им обрабатывать землю. Это гарантированно увеличит урожайность, и половину прибавки урожая можно будет использовать для улучшения снабжения своих работников. Продовольственный вопрос стоит остро, и такое решение могло бы его частично снять.

Кошелёв, умница, мою мысль отлично понял, и у него даже загорелись глаза от энтузиазма.

— А что, хорошая идея! — он явно прикидывал возможности. — Жалко только, в этом году ничего не успеем сделать. Уже апрель, посевная начинается, а трактора ещё восстанавливать и восстанавливать.

Он с огорчением махнул рукой.

— Ты давай трактора восстанавливай, — сказал я, — а я попробую одну авантюру провернуть. Думаю, завтра, возможно, результат будет.

Я решил попробовать, пока есть возможность, попросить помочь военных, которые готовятся к переброске на фронт после отдыха и переформирования. Если успеть до их отправки, можно получить серьёзную поддержку. И сразу же с завода решил поехать в штаб Сталинградской группы войск. Но пока надо закончить все дела здесь, на «Красном Октябре». Поэтому задал последний интересующий меня вопрос.

— И когда первые машины пригонишь на трестовскую базу? — территорию, выделенную тресту, на которой сегодня идут уборочные работы, все, не сговариваясь, стали называть базой.

— Сегодня, думаю, часам к девяти управимся, — уверенно ответил Дмитрий Петрович.

— Отлично! И сам приезжай, не забывай, что ты ещё и главный инженер треста.

С Мотевосяном все вопросы кооперации были ещё проще. Он все мои планы поддержал без колебаний, и мы решили, что завтра начнутся восстановительные работы в заводском посёлке, хотя их правильнее называть не восстановлением, а новым строительством. Слишком мало там осталось от прежних домов. В наш трест для этого будет командировано пятьдесят заводских строителей с полным комплектом инструментов и какими-то материалами.

Сталинградской группой войск командовал генерал-лейтенант Виктор Васильевич Косякин. На моё счастье, он был на месте и сразу же принял меня, несмотря на занятость.

С генералом столь высокого ранга и должности мне раньше общаться не приходилось, и поневоле появилась небольшая дрожь в коленках. Всё-таки генерал-лейтенант, командующий группой войск, а я всего лишь лейтенант. Но где наша не пропадала, и я бодро поприветствовал командующего.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! — старые «дореволюционные» армейские приветствия, обращения и ответы ещё только возвращаются в повседневность Красной Армии после отмены после революции, но Косякин на моё ещё не привычное приветствие отреагировал совершенно невозмутимо, хотя со мной поздоровался на гражданский лад.

— Здравствуйте, Георгий Васильевич, — он внимательно посмотрел на меня. — Проходите, садитесь.

Когда я расположился за длинным столом, покрытым картами, генерал без всяких политесов прямо спросил:

— Слушаю вас, какую помощь хотите попросить у меня? И давайте по имени-отчеству, думаю, вы не по военным делам пришли.

— Я, Виктор Васильевич, хочу попросить у вас помощи в немного необычной сфере, — начал я, стараясь говорить чётко и по существу. — Мы организовали на «Красном Октябре» ремонтный участок. Там уже сейчас идёт разборка разбитой немецкой техники. Потом из того, что ещё можно использовать, планируем собирать различные машины и механизмы на базе шасси немецких танков, в частности. Я полагаю, что у нас появится какое-то количество тракторов. И у нас возникла идея взять шефство над каким-нибудь количеством…

Генерал жестом руки остановил поток моего сознания и тут же сказал, явно опережая мою мысль:

— Вы хотите успеть что-то сделать ещё в этом году. И хотите попросить нас помочь. Провести срочно разминирование какого-то количества гектаров и потом силами наших инженерных частей вспахать эту землю, а дальше вы уже будете своими силами. Я вас правильно понял?

— Абсолютно, Виктор Васильевич, — я был поражён его быстротой мышления.

— Хорошо, идея отличная, — Косякин одобрительно кивнул. — Чтобы она сработала, давайте поступим так. Я сам обращусь к товарищу Чуянову и предложу нашу помощь. Так будет правильнее и эффективнее. Устраивает такой вариант?

— Товарищ генерал-лейтенант! — наша договорённость обращаться по имени-отчеству сразу же вылетела из головы от благодарности.

Генерал добродушно рассмеялся и продолжил:

— Мне доложили про ваши находки на заводской территории. Думаю, боеспособность нашей армии не пострадает, если эта техника после восстановления останется у вас. Она всё равно думаю для использования в войсках не годится, а вы можете дать ей вторую жизнь.

— Спасибо, товарищ генерал!

— А сейчас, Георгий Васильевич, извините, времени у меня мало, — Косякин поднялся из-за стола. — Со дня на день наши части пойдут на фронт, очень много работы, подготовка идёт полным ходом.

Генерал на прощание протянул мне руку, а когда я был уже в дверях кабинета, неожиданно спросил:

— Лейтенант, а сердце не ёкнуло, когда к нам приехал?

— Ёкнуло не то слово, готово из груди было выскочить, — честно признался я.

— Ты всё равно в строю, и твой новый фронт один из важнейших, — серьёзно сказал генерал. — Желаю тебе успехов. И обращайся всегда, когда считаешь, что Красная Армия тебе поможет.

Из генеральского кабинета я вышел с таким довольным видом, что его адъютант очень странно посмотрел на меня. Наверное, подумал, что меня похвалили или наградили.

Весь оставшийся день я промотался по Сталинграду, решая множество организационных вопросов. Наметил фронт работ для четвёртого строительного участка. Им будет знаменитый дом Павлова, где уже какие-то энтузиасты что-то начали делать самостоятельно. Проинспектировал работы по оборудованию палаточного лагеря для прибывающих рабочих, и наконец-то побывал на знаменитых сталинградских СталГРЭС и судоверфи.

СталГРЭС уже работает, хотя и не на полную мощность, но через два-три месяца все электрические проблемы Сталинграда будут решены. На ней, как и на судоверфь, сейчас занимаются только восстановлением промышленных мощностей и до восстановления какого-либо жилья руки не доходят. У них своя задача, и они её решают.

Но судоверфь обещала нам